Хроники железных драконов

Джейн молча стояла, не зная, как поступить. На груди Питера виднелась легкая поросль, и прямо посередине живота протянулась тонкая линия завитков. В углу на стуле гудел черно-белый телевизор. На экране беззвучно металось изображение.

— По-моему, я… не тот, кого ты ждешь, — решилась она наконец.

Питер рывком сел, в панике сгреб простыню и завернулся в нее целиком. На этом силы его иссякли, он снова рухнул на кровать.

— Ах, да. Пленка. Э-э, извини, я… ну, сама видишь, я не в том состоянии, чтобы идти в школу.

— Выглядишь ты ужасно.

— И чувствую себя так же.

В туалете зашумела вода. Оттуда, застегивая юбку, появилась Гвенайдви Зеленая.

— Ой, привет! — Русалка вполне дружелюбно воззрилась на подменыша. — Ты кто?

— Друг из школы, — подал голос Питер, — Джейн Олдерберри. — Глаза закрыты, веки почти прозрачные. Губы белые.

Вот это да! То ли из-за того, что Питер назвал ее своим другом, то ли из-за того, что он знал ее полное имя, но Джейн едва не раскрыла от удивления рот.

— Я просто заскочила отдать это. — Она протянула русалке маленький сверток. — Это тебе. От Питера.

— Как мило. — Гвен приняла кассету, немного полюбовалась ею и неуловимым движением руки заставила подарок исчезнуть. Скользнув на кровать, она свернулась клубком рядом с Питером и погладила его по голове.

— Бедняжка. Так легче?

— У тебя такая прохладная ладонь, — прошептал он. — Такая прохладная. — Питер вслепую нащупал ее пальцы и поднес их к губам, чтобы поцеловать.

Всем сердцем Джейн потянулась к ним. Они оба были такие красивые, такие бесконечно влюбленные, такие обреченные. Разве ее собственная жизнь, пресная и запутанная, могла сравниться с их жизнями? Для ее чувства, столь нежного и такого же сильного, лучше всего подходило лишь одно название — любовь.

— Который час? — Питер внезапно раскрыл глаза. — Мы ее пропустили? Наверное, как раз начинается.

— Тсс, — улыбнулась Гвен. — Я слежу за временем. — Подплыв к телевизору, она повернула ручку громкости. — Да, начинается.

Передавали какое-то очередное ток-шоу со стандартным набором высоких грациозных персонажей с микрофончиками на воротниках элегантных костюмов и одинаково безупречными прическами, зубами и ногтями. Джейн редко пользовалась возможностью поглазеть в телевизор. Подменыша не особенно интересовали бесконечные вариации на тему эльфов и денег, время от времени для контраста приправленные парочкой гномов. Эти шоу с тем же успехом могли транслироваться из другой вселенной, где ни у кого никогда не пахло под мышками, не случалось кариеса и не путались в волосах дохлые мыши. Жизнь в телевизоре не имела ничего общего с ее собственным жизненным опытом.

— Ну, — неловко начала она, — я, наверное, пойду.

— Нет, останься! — воскликнула Гвен. — Это миг моего триумфа! Мы хотим, чтобы ты разделила его с нами; правда, Питер?

— Я хочу того же, чего и ты. Ты же знаешь.

— Ясно? Ой, по-моему, еще хватит времени разогнать. Питер, куда ты ее дел?

— На комоде.

Гвен извлекла длинную трубку с хмурящимся на чубуке меершаумовским Тоби и насыпала в нее довольно много чего-то похожего на черные опилки.

— Хэш, — пояснила русалка, присев на край кровати между Питером и Джейн. Она поднесла мундштук к губам, зажгла спичку и сделала длинный вдох, затягивая язычок пламени вглубь зелья. Не спрашивая, она протянула трубку подменышу.

Кончик мундштука еще хранил влагу от губ Гвен. Джейн, опасливо сунув его в рот, глубоко вдохнула. Легкие тут же наполнились дымом — едким, дерущим горло. Она подавилась и закашлялась. Из нее вылетало облако за облаком, в непостижимом количестве заполняя комнату, а Джейн все не могла остановиться. Она сотрясалась от кашля и думала лишь об одном: как бы не опозориться перед хозяевами, просыпав содержимое трубки.

Где-то поблизости раздавался смех Питера.

— Во-во! Задержи дыхание! Задержи дыхание!

Гвен забрала у нее трубку и постучала по спине.

— Ну-ну, — проворковала она утешительно. — Не в то горло пошло, да? В следующий раз не затягивайся так сильно, и все будет в порядке.

— Ага. — Слово жужжало, отдаваясь эхом в ушах, резонируя глубоко внутри черепа, где все рассыпалось искрами и растеклось клубящимся серым туманом. На мгновение Джейн перестала соображать, где находится и что делает, и, пытаясь скрыть это, она повторила «ага», толком не понимая, с чем соглашается.

— Началось! — Гвен бросилась к телевизору и прибавила звук.

Впоследствии Джейн так и не смогла отделить друг от друга события, происходившие на экране, и видения, мелькавшие у нее в голове. Показывали документальный фильм о Гвенайдви Зеленой, тут сомнений возникнуть не могло, заполненный сериями моментальных снимков ее длинных изумрудных волос. Волосы тугими волнами колыхались при каждом повороте головы, смыкаясь вокруг улыбки Гвен в мимолетное планетарное кольцо. За кадром что-то бубнил голос диктора. Что именно — насквозь продымленные мозги отказывались воспринимать напрочь. Музыка делалась то громче, то тише — или так только казалось Джейн? — то взмывая демоническими воплями синтезатора, то падая в бездну барочного спинета.

Голос за кадром что-то бубнил.