Хроноагент. Гексалогия

Я встаю, кланяюсь и выхожу из зала. Медленно иду по коридорам и залам дворца. Время меня побери! Ольга права, этот змей Маринелло какимто образом все узнал. Впрочем, это загадка для нее, мнето все ясно. Так что все уловки императрицы с паролем и прочими хитростями ничего не дадут. Он, Маринелло, наверняка наблюдал и этот наш разговор. Хорошо, если он еще не сумел расшифровать меня. В этом случае дело примет совсем скверный оборот. Пользуясь прямым переходом, он может притащить сюда все что угодно и не будет слишком щепетилен в выборе средств.

Незаметно для самого себя останавливаюсь в раздумье, словно разглядывая статую, стоящую в нише. Я стою и бездействую, я жду. Должен же Магистр заинтересоваться, почему я бездействую, и выйти на связь со мной. Сам я с ним связаться не могу, а переговорить надо.

Жду довольно долго, минут пятнадцать, не меньше. Наконец, в моих ушах звучит голос Магистра. Как в то памятное мне утро 41го года, в котором я оказался помимо своей воли.

– Андрэ! В чем дело? Почему бездействуешь? О чем задумался?

– Магистр, – мысленно произношу я, – Маринелло наверняка сейчас наблюдает за нами так же, как и ты. Так что все наши ухищрения обречены на неудачу…

– Ишь ты, уже испугался! А тыто на что? Ты кто: агент экстракласса или саксофонист? Почемуто я на это дело послал именно тебя и Андрэ. Именно сейчас начинается битва: я – против Маринелло, ты с Андрэ – против де Ривака. Это наш первый непосредственный контакт, и от вас с Андрэ зависит все. Не забывайте, я постоянно наблюдаю за вами и де Риваком…

– В таком случае включите в сферу наблюдения еще и Питера Лачину. Я не знаю, что в письме императрицы, но она неспроста опасается, как бы оно не попало в руки Маринелло.

– Хорошо. Итак, наблюдение за вами постоянно будем вести я, Ричард, Кристина и Стремберг, а также Элен, когда она выйдет из Лабиринта. Кстати, чтобы в следующий раз тебе не стоять таким обалдуем, как сейчас, придумай какойнибудь знак, что ты просишь связи.

– Я дважды проведу рукой по лицу, сверху вниз, зажимая в конце движения бороду.

– С Андрэ мы тоже договоримся. Действуй дальше.

Довольно быстро я нахожу покои Нины Матяш. Меня там ждут давно и с нетерпением. Хорошенькая служанка, увидев меня, чтото пискнула и скрылась в покоях своей госпожи. Оттуда она выскакивает, не задерживаясь, и, присев в реверансе, щебечет:

– Прошу вас, милорд.

Я улыбаюсь ей и прохожу к Нине. Прекрасная мадьярка протягивает мне руку для поцелуя. Припадаю к ней губами и долго не отпускаю длинные тонкие пальчики.

– Граф, нас ждут дела, – напоминает Нина.

– Когда я вас вижу, я забываю о всех делах.

– К сожалению, это дела не наши, а нашей государыни. Так что оставим объяснения и поцелуи и, обещаю вам, вернемся к ним после исполнения поручения.

– Ну, тогда давайте скорее перейдем к делу. Чем скорее мы к нему приступим, тем скорее я его завершу, и тем скорее вы исполните свое обещание.

– Вы неисправимы, дорогой мой, – смеется Нина.

Она подходит к бюро, неслышно ступая по ковру красными сапожками, которые не так давно примеряла.

– Кстати, граф, я еще не показывала вам свою обновку. Как вы их находите?

Нина приподнимает подол платья и показывает ножку, обутую в красный остроносый сапожок на высоком, тонком каблучке.

– Прелестно, неподражаемая! Вы всегда умели подбирать себе вещи с непревзойденным вкусом. Кто вам пошил такие, если не секрет?

– Никаких секретов! Это новый придворный сапожник, Карлос Родриго. Он недавно прибыл из Испании.

– Испанский сапожник может тачать только испанские сапоги! Дорогая Нина, это звучит зловеще.

– Да ну вас, граф, с вашими шуточками! От них пахнет инквизицией и застенками.

Нина достает из ящичка бюро конверт из белой бумаги. Конверт чист: ни единой надписи или пометки.

Он запечатан большой печатью из красного воска.

– Кому передать его, вы знаете. Государыня также говорила вам о…

– Я почти все знаю, – прерываю я Нину и подношу палец к губам, призывая ее молчать.

Меня осенила догадка, как можно обмануть Маринелло. Я решил прибегнуть к тайному жаргону, изобретенному де Легаром. Он пользовался им, ведя секретные разговоры с особо доверенными агентами, а также и со мной, когда опасался, что нас могут подслушать. От него я узнал, что он обучил этому фарго и Нину Матяш.

– Шокните куляписто, – говорю я.

Нина удивленно смотрит на меня и обводит взором комнату, затем снова смотрит на меня, уже вопросительно. Я утвердительно опускаю веки. Нина, подумав, начинает, с трудом подбирая слова:

– Если вы дрякните… шлюмку, то… шурша фыкнет, поэтому… разлякнуть … кулю надо… чебыкнув…. корку…

Тут она спотыкается. Шифр получается слишком прозрачным, а умная мадьярка почуяла опасность. Я подсказываю ей нужное слово:

– Укладки?

– Да, да, – обрадовано кивает она, – укладки! Вы все поняли?

– Да, – отвечаю я, забираю конверт и прячу его под камзолом.

Представив себе кислую мину Маринелло, который наверняка сейчас следит за нами и ни черта не может понять в нашем разговоре, я невольно улыбаюсь.

– Возможно, я встречу графа де Легара. Что мне передать ему от вас?