Хронология воды

Богом клянусь, мы перепробовали всё, чтобы открыть эту проклятую коробку с мамой. В какой-то момент я даже сбросила ее с козырька над крыльцом, надеясь, что она таким образом откроется или расколется, но нет. На секунду мне даже пришло в голову проехать по ней на машине. К маминому праху не было доступа.

Я уехала, а сестра мне потом сказала, что сожгла ее на заднем дворе, но когда через месяц я ее навестила, то увидела коробку в ее «мини купере» на заднем сидении — вместе с каким-то барахлом, собачьей шерстью и мусором. Я никогда не пыталась вывести сестру на чистую воду. Но потом этой коробки я уже не видела. Может, сестра закопала ее на заднем дворе.

Или где-нибудь еще.

Я всё еще вижу, как мама сидит в машине, когда я маленькая ходила на уроки плавания. Работает обогреватель. Кем бы она ни была, она была там.

Утро. Я сижу в машине и жду, когда откроют двери бассейна. Двери открывают, и я вхожу. Я снимаю одежду. У воды цвет как у моих глаз. Запах хлорки мне знаком больше, чем что-либо еще на свете. Когда я ныряю в воду, весь звук, вся тяжесть и все мысли исчезают. Я — тело в воде. Снова.

Мама, отдыхай. Я дома.

МУДРОСТЬ — СВОЛОЧЬ

Вы ведь не думали, что я на самом деле покину вас, спрятавшись внутри брака и семьи в традиционном смысле, правда?

Слушайте, я люблю свою семью. Как чокнутая. И это правда, что Энди и Майлз практически родили меня заново. И да, я замужем. За семьей.

И я люблю женщин. Можете подать на меня в суд.

Но есть еще и другие мудрости.

К сожалению, я не мудрый человек. У меня нет того специального мудрого голоса, которым бы я могла оценить свое прошлое. Почти всегда всё, что у меня есть, — это мудрожопый голос, и люди очень устают от этого, должна вам сказать. Несмотря на то, что я сказочно способна на сочинение лирических пассажей, когда в них есть необходимость.

Вплоть до того момента в жизни, когда я врезалась в лоб в машину с беременной женщиной и встретила Минго, мне казалось, что вся жизнь вертится вокруг меня. Вокруг моей драмы. Вокруг всего, что случилось с Лидией.

Но всё, что происходит с вами, когда вы проплываете назад сквозь всё ваше прошлое, — это то, что вы упираетесь в заднюю стену. Моя задняя стена — это моя мама и моя умершая девочка. Я чувствую это своей кожей, на которой всё это записано с помощью ритуалов боли и удовольствия.

Так что предлагаю сделку. Насчет семьи — вы должны ее построить. Серьезно. Я знаю удивительных одиноких женщин и их детей, которые друг для друга являются семьей. Мужчин-геев и женщин с детьми, у которых вместе семья. Бисексуалов и трансперсон, у которых семьи повсюду. Людей, у которых нет партнеров, но которые создают семьи со всем, к чему прикасаются. Я знаю женщин и мужчин самых разных сексуальных ориентаций без всяких детей, занятых только собой, но создающих семьи, не откладывая этого в долгий ящик. Гетеросексуальный треугольник — всего лишь одна из множества таких историй.

Если ваш брак катится в пропасть, придумайте новую себя. Если семья, откуда вы родом, хуже некуда — создайте себе новую. Посмотрите на всех людей, из которых можно выбрать. Если ваша семья делает вам больно, садитесь в автобус. Прямо сейчас.

Я имею в виду, что думаю, что вы можете ворваться в слова «отношения», «брак» или «семья» и снести их стены. И даже не пытайтесь развести меня на эту тупую модную тему: ЛЮДЯМ, КОТОРЫЕ ЛЮБЯТ ДРУГ ДРУГА, НЕ СТОИТ ЖЕНИТЬСЯ. Хватай свою пушку, Энни![81] Боже. В любом случае. Ключ ко всему: делайте что-нибудь.

Придумывайте истории, пока не получится та, с которой можно будет жить.

Я поняла это благодаря письму.

Письмо может быть одной из таких историй.

Благодаря нему свои самые хрупкие мечты можно передать на кончиках слов — целовать их, прижаться к ним щекой, открыть рот и своим дыханием воскресить себя.

Придумывайте истории, пока не получится та, с которой можно будет жить.

Придумывайте истории, словно от этого зависит жизнь.

Хотя мне и придется признать, что мои воскрешение и перерождение были немного странными, я могу сказать сейчас эту фразу: моя мама не защитила меня. Я умерла девочкой.

Поэтому, когда внутри меня умер мой ребенок, это было так, будто я совершила то же самое. Я убила девочку, которую должна была любить.

Сказать это стоит большого труда.

Как провести линию между жизнью и смертью.

У меня ушло десять лет на то, чтобы перестать горевать по умершей дочери. Вам придется простить таких женщин, как я. Мы не знаем других способов жить, кроме как кидаться в эту жизнь всем своим телом. Я была той женщиной, чьи отношения были словно гранаты и чья жизнь превратилась в серию автокатастроф — я делала что угодно, лишь бы сохранить девочку, которой я была сама, и девочку, которая у меня была, — маленьких дочек-куколок — в безопасности от всего остального мира.