Хронос

Жизнь – это и есть постепенное избавление от иллюзий и самой большой из них, что до тебя кому–то есть дело. Нужно просто принять всё происходящее и постараться с этим жить по возможности хорошо. Да, люди отличаются довольно сильно друг от друга, если не принимать во внимание физическую структуру, которая и есть та самая обманка: вот же он – человек, и я – человек, мы оба с ним – «человеки», значит можем понять друг друга, должны понять. Но выходит, что никто никому ничего не должен. Тем более что истинный смысл нашего существования на Земле неизвестен. Одни версии и предположения. Экзистенциалисты вообще призывают отказаться от поиска разумного смысла. И они же считают, что человек сам должен наполнять свою жизнь смыслом, он может выбирать, каким ему видеть это пространство, окрашивая его своими идеями и воплощая их в реальность. Круто, конечно: человек есть то, кем он сам решает быть в этом мире. Но мне больше нравятся принципы существования человека как путешественника, идущего к своей истинной сущности, хоть и мудрено такое учение и накручено в нем много чего противоречивого, однако в этом есть и свой кайф: ты идешь, будто на ощупь с завязанными глазами, потом повязка спадает и – это нечто, чего ты не ждала. Правда, оно может быть как со знаком плюс, так и со знаком минус. Но интрига – царица любого сюжета.

Кроме меня, никто не знал о местонахождении Алисы, я и сама узнала об этом случайно, впрочем, она появлялась в моей жизни всегда случайно, и это уже нисколько не удивляло меня, разве что я опять начинала задумываться о том, как всё устроено в нашем мире, о котором нам известно только то, что он существует и то с большой натяжкой можно это утверждать, если послушать буддистов.

Юная, тоненькая девушка стоит на берегу моря перед надвигающимися на неё волнами. Она совсем беззащитна перед этой мощью, и её хрупкое тело вздрагивает каждый раз, когда очередная волна норовит захлестнуть ее. У самого берега волна скручивается в спираль и превращается в шипучую пену. Продвинуться в воду невозможно ни на шаг. Я вижу это из своей террасы, выходящей к морю, потому что отель расположен почти что на широком пляже, от которого его отделяют несколько больших деревьев, одно из которых своими листьями чуть ли не касается меня.

Девушка садится в эту бурлящую воду. её кожа вся покрывается спермой моря, как будто оно любит её всю целиком и оплодотворяет своей любовью. Она не сопротивляется этому, она спокойна и покорна, слитая с ним воедино. Это – любовь. Девушка будто вросла в мокрый песок, – кажется, что она всегда была там, окутанная белой пеной, стекающей с ее голой загорелой спины. Она – неотъемлемая часть этого моря и этого пейзажа, который я наблюдаю в местечке Пираино на Сицилии. Я понимаю, что никто другой, кроме Алисы, не повел бы себя таким образом, с такой безмерной любовью и решимостью отдавшись на волю стихии, с удивительной легкостью доверившись этой сокрушительной силе, вызывающей страх у наблюдающих за штормом даже издали.

Но, повернув голову влево, я увидела совершенно другую картину: совсем иное отношение к морю, а лучше сказать – непонимание его. Я наблюдаю за тем, как мужчина, женщина и мальчик 7–8 лет пытаются преодолеть высокие волны. Они думают, что могут победить море и с диким криком бросаются на волну. В какой–то момент кажется, что им это удалось: они выныривают из–под волны и три головы появляются над ней. Море не желает их гибели и в то же время не хочет их любить, как любит Алису, не пытающуюся с ним соперничать. Море выкидывает на берег этих людей, возомнивших себя победителями. С кем они борются? С морем? Со смертью? Или просто им безразлична жизнь без борьбы? Мне всегда казалось, что есть какой–то другой путь взаимодействия с миром. Но их учили, что существует только один – это борьба.

Я завороженно смотрю на девушку, сидящую на берегу в морской пене, подобно Афродите, и понимаю, почему она так спокойна, красива и естественна. И почему так суетны и безобразны те трое, с фанатичным упорством рвущие руками волны в неистовом желании покорить, а не понять то, что сильнее их, ибо море раз за разом возвращает этих людей в ту точку, в которой они были до того. Оно не пользуется своей властью над ними, спокойно отстраняя их от себя, пока они не станут хотя бы на шаг ближе к тому миру, который они привыкли воспринимать как нечто обязанное служить им.

Засыпая и просыпаясь, я видела море, одно только море, до самого горизонта уходящее в небо.

На закате солнце ныряло в него, вначале исчезая под водой наполовину, потом оставалась небольшая часть горящего шара на поверхности темно–синей воды, затем этот шар становился маленьким, светящимся ярко–оранжевым светом, переходящим постепенно в малиновый, потом в лиловый шарик, а после исчезал вовсе, и полосу горизонта заливало цветом солнца, которое уже из–под воды излучало все входящие в него краски, и они растекались по небу.