ХРОНОС. Охота на Нострадамуса

  Нашарив на полу стакан, Дениел сел и долил в него остатки из полупустой бутылки. Может хоть алкоголь поможет ему, наконец, забыться. Тусклый электрический свет из окон проносящихся вагонов размеренно метался от стены к стене, словно Дениел находился рядом с гигантским дискотечным стробоскопом. Как жук в коробке, с просверленными дырочками, сквозь которые дети пугали насекомое фонариком, водя им из стороны в сторону. 'Какой идиот вообще может к этому привыкнуть?' - с досадой думал он, вспомнив слова одного умника, нахваливавшего подобные районы, в очереди на биржу труда, куда он ради интереса наведался, пока заметал следы. Ненависть, пьянство, расизм и безработица. Страна катилась ко всем собачьим чертям. Увиденное вновь наполнило его решимостью, отступившую было после ранения во время перестрелки у инкассатора. Унылое, зажравшееся стадо. Им всем было нужно открыть глаза...

   Дурум-ту-дум! Дурум-ту-дум! В открытую форточку вместе с ветром, качнувшим тонкую китайскую занавеску, пахнуло ночной прохладой спящего города. Повеяло закусочными, бензином, сладкими грезами и безутешной тоской, миллионами человеческих жизней, и мириадами неискупленных грехов. Отмоленных и не очень. Забытых и отмщенных. Все эти нескончаемые следы пребывания рода человеческого, которые не способен был скрыть даже обманчиво безмятежный полог темной ночи.

  - Грехи, это единственное, что мы оставляем на этой земле, да детка? - ни к кому не обращаясь, Дениел залпом осушил стакан.

  Наконец последний вагон пронесся мимо и он устало поправил подушку, вслушиваясь в затихающее дребезжание сервиза за соседской стенкой. На лестнице скрипнула дверь, послышалась неразборчивая китайская речь. Мужчина и женщина, судя по голосам явно 'местные' о чем-то ожесточенно спорили, затем послышалась возня и сразу же несколько звонких шлепков. Пружинисто подскочив с кровати, Дениел быстро пересек крохотную каморку, выделенную ему под квартиру, и прислонился к стене, стараясь рассмотреть коридор через узкую полоску света между дверью и косяком. Снаружи сладковато пахнуло кальяном, легонько защекотав ноздри - где-то курили опиум. Одна рука проверила цепочку на замке, другая потянула из-за ремня нож, вдруг застыв на половине пути.

  Нет. Нельзя.

  Находящиеся в коридоре еще некоторое время боролись, потом послышался глухой удар и мужчина охнул. Коленом в пах - догадался Дениел. Поторопился ты, парень. Высокий женский голос в последний раз обиженно крикнул, и вниз по лестнице застучали быстро-быстро переставляемые каблучки. Мужчина, яростно прохрипев, шумно последовал за ней, и наблюдавшего в отверстие Дениела на мгновение заслонила его ломаная тень. Он еще немного подождал.

  - Чертова страна.

  А что бы он сделал? Заступился за девушку? Тоже мне, герой. А если это проститутка (на первом этаже располагался дешевый бордель, который крышевали местные копы, а основной контингент составляли работники ближайшего порта, да всякая неприметная шушера, совавшая сюда нос, когда начинали водиться деньги), которой вдобавок уже наверняка заплачено - среди определенного контингента ночных бабочек, особенно приезжих такая мера расчета была обычной нормой. А ввязываться в драку с сутенером, наверняка дежурившим на лестнице, или что еще хуже, с дружками, в машине на улице и которые сорвутся, только подай условный сигнал, не было ни сил, ни желания. Это не его дело. Каждому свое.

  Осторожно отодвинув занавеску, Дениел быстро оглядел двор. Внизу громко хлопнула дверь и в ярком пятне мягко переливающегося света от вывески, опережая девушку, протянулась ее длинная тень. Следом появилась невысокая девчонка с рыжей копной волос, явно парике, и еще более коротком вульгарном платьице с блестками, которое вкривь и вкось сидело на подростковой угловатой фигурке, вызывая скорее жалость, чем вожделение. Все ясно - первый выход. Не справилась. Она пошла к машине, где поджидали подельники, капризно отбиваясь туфлей, на которой сломанным пальцем болтался каблук, от вьющегося кругом разъяренного сутенера, что-то кричавшего то ей и изредка переключаясь на открывавшего дверь громиле, потрясал кулаком из которого во все стороны торчали мятые купюры. Проститутка прихрамывала и громко всхлипывала. Видимо - торопясь по лестнице подломила каблук. Дениел вздохнул, девчонке на вид было не больше шестнадцати. Мотылек, когда же ты себе подпалил крылышки, устремившись на обманчивый огонек сытости и богатства. А может это, наоборот, тот самый последний рубеж. Край чудовищной пропасти, с которого отчаявшийся человек делает последний шаг, хватаясь за мифическую надежду. И вот несчастный ребенок не смог.