Хруп Узбоевич

С высокого места бережка, где удил старик, я видела вершинки ветельника, окаймлявшего огромную поляну по той стороне реки, за перелеском. То было, как оказалось, усыхавшее к концу лета озеро. По словам старика, оно когда-то было заводью реки. Река очень, очень давно уклонилась в сторону и покинула так называемую старицу, т. е. бывшее русло, изогнувшееся дугой.

Но видеть было — одно, а добираться — другое, и мое новое путешествие не следовало предпринимать, не обдумав многого обстоятельно.

Я запомнила хорошо один куст противоположного берега, от которого легко могла найти направление к нашему месту ужения. Это наблюдение имело значение при возвращении домой. Вот от этого куста на противоположном берегу и надобно было мне начать свою экскурсию, умело выбирая дорогу и запоминая пройденную местность.

Переплыв реку и обсушившись на другом берегу, я бодро направилась сквозь чащу кустов, стараясь не сбиться с прямого пути. Это мне удалось, так как озеро было очень велико, и небольшое уклонение в сторону не помешало мне выбраться-таки к его берегу. Но все же я приписываю это теперь своей сообразительности, так как впоследствии однажды слышала, что один человек, плутая по лесу, как-то умудрился, идя по прямому направлению, прийти к тому же дереву, от которого пустился в путь. Люди это как-то объясняют, но я этого не понимала и не понимаю по сие время.

Подойдя к озеру, я добралась до такого места на берегу, где осока и камыш были как будто вырваны и образовали просторную дорогу к открытой воде озера. На пути моем то и дело раздавалось своеобразное бульканье прыгающих зверьков. Так как я немного изучила эти звуки еще ранее, по реке, то догадывалась, что все это были водяные крысы. Меня удивило только их изобилие. Впрочем, самих крыс сквозь чащу прибрежных порослей я пока не видела.

Дойдя до прогалины в камышах, я задумалась. Вот и вода, а что толку? Где тут искать или наблюдать за выхухолями?

Солнце уже наполовину село, и из-за деревьев леса виднелось одно только багровое зарево. Но наступающая темнота не могла меня пугать: видела я все очень хорошо. Досадно было только то, что густота зарослей затрудняла мне поиски зверя, быть может, даже не выходящего из воды.

Пока я с огорчением раздумывала об этом, верхушка одной из прибрежных тростинок вдруг зашаталась, и сам тростник, словно подрезанный, как-то сел сразу в воду. Это было ново, и я решила последить. Верхушка не осталась неподвижной, но плавно двинулась куда-то в сторону мимо меня: кто-то тащил срезанную часть в воде.

Действительно, в светлой водяной прогалине я увидела выплывшую из-за тростника мордочку водяной крысы, тащившей сгрызенный тростник. Выбравшись из чащи, животное поплыло скорее, а его ноша, склонившись и не поддерживаемая соседними травинами, опустилась почти к самой воде.

Хотя недавний опыт с выслеживанием крысы был еще очень памятен мне, но я и на этот раз не удержалась от искушения узнать: что будет делать крыса с отрезанной травиной? Но это было не легко, так как, переплыв чистое пространство, крыса поплыла вновь в густой заросли. Интересный предмет исчезал, и, если я хотела что-либо узнать, медлить было нельзя.

Я решилась…

Смело войдя в воду, я поплыла вслед за колеблющейся в воздухе верхушкой тростника.

Плыть пришлось очень недолго, так как верхушка, в которую я уставилась глазами, вдруг остановилась, зашаталась и затрепетала: крыса, очевидно, взбиралась на берег какого-то островка среди чащи прибрежных порослей. Тем лучше!

Я подплыла к ожидаемому островку, но вместо него увидела какой-то небольшой плот из зеленой и сухой осоки, прочно стоявший, словно на столбах, на подрезанных стеблях камышин и тростника.

Тихонько подобравшись к нему, я попридержалась за край и глянула поверх сквозь крайние камышины помоста. На плоту сидела пара водяных крыс, из которых одна была та, за которой я следила.

Обе они, очевидно, занимались едой. Одна доедала верхушку тростника, другая только еще добиралась до своей, выволакивая ее из воды. Это был какой-то уютный уголок, какая-то удивительная крысиная столовая, а, может быть, и самое жилище крыс.

Взглянув на их мордочки, я прочла очень простую думку:

— Недурная тростниковина! Надобно будет сплавать и за другой, — думала одна.

— Ишь, какая длинная хворостина: и до верхушки не скоро доберешься, — думала другая.

Вид их был вполне мирный — обе были меньше меня ростом, поэтому я предпочла более не мокнуть в воде и решительно взобралась на плот.

Увидя меня, крысы сначала было поспешно заерзали своими носиками, прервав свои занятия, но вдруг, как по команде, плюхнулись с плота в воду и… были таковы.

Мне это было даже неприятно: свой брат — и так гнушается или боится, все равно. Неужели в жизни моей мне будет суждено постоянное одиночество или близкое знакомство только с животными не из моей родни.

Так думала я, чистясь на оригинальном обеденном плоту крыс.

Но, очевидно, судьба нарочно направила меня на этот помост, чтобы вознаградить мою прогулку неожиданным успехом.