Хрупкая прочная связь (ЛП)

— Ну же, Миро, — крикнул он мне вслед. — У тебя есть еще части тела, которые я хочу в свою коллекцию.

Я подавил рвотные позывы. Резиновая накладка на нижней части гипса заскользила по воску, и я снова упал на спину. Но все равно сумел вскарабкаться по лестнице, хоть и очень шумно из-за гипса, ударяющегося о каждую ступеньку.

Зачем я поперся на второй этаж? Почему не вышел через парадную дверь? Всегда лучше быть снаружи, чем внутри. Но между мной, моим грузовиком и пистолетом стоял Хартли. Да и в подвал идти казалось плохой идеей, поэтому я поднялся по лестнице, опережая его, и захромал по темному коридору.

Дом был огромным, трехэтажным. Я ковылял по нему, открывая каждую дверь, мимо которой проходил, и наконец-то проскочил в одну из комнат. Вероятно, это была хозяйская спальня.

Я вбежал в просторную гардеробную, закрыл за собой дверь и стал искать что-нибудь, чем можно было бы защититься. Одновременно я прислушивался к своему колотящемуся сердцу, а потом просто… перестал.

Даже если я случайно наткнусь на сейф с оружием, что я буду делать? Стоять и пытаться вычислить комбинацию? И сколько времени у меня есть, прежде чем Хартли меня найдет? Я должен быть умнее серийного убийцы.

Я же не какой-то девственник из ужастика, я заместитель маршала Соединенных Штатов. Мне нужно начать вести себя соответственно должности. Если бы я защищал свидетеля, то с самого начала перешел бы в наступление. Мне потребовалось некоторое время, чтобы осознать, что в данном случае я сам был свидетелем.

Если я выживу, то больше никуда не поеду без Яна. Когда он со мной, я не волнуюсь об исходе дела. Я просто знаю, что буду жить. И дело не в том, что я не могу спасти себя сам, а в том, что присутствие напарника рядом несомненно придает определенное чувство уверенности.

Я начал снимать и перекидывать через руку одежду, костюмы, рубашки, пока мое раненное плечо не завопило от боли под этой тяжестью. Ожидая Хартли, я встал близко к двери, широко расставив ноги.

— Миро! — заорал Хартли откуда-то из коридора. — Я больше не могу здесь оставаться. Неужели ты хочешь, чтобы я уехал? Хочешь, чтобы я продолжал преследовать тебя всю жизнь? Не сойдешь ли ты в конце концов с ума?

Такая вероятность и впрямь существовала. Неизвестность и неопределенность — самое худшее. Я скорее умру, чем позволю Хартли запугивать меня всю оставшуюся жизнь. Все это походило на те ужасные истории, когда люди пропадали без вести, а их семьи не знали, что случилось. Они не могли скорбеть, а продолжать надеяться с каждым годом становилось все труднее. За все годы работы в правоохранительных органах я ни разу не встречал человека, который сказал бы, что неизвестность более предпочтительна. Плохая, да даже наихудшая весть, давала ощущение завершенности.

— Я могу продержаться дольше, чем ты, — крикнул я через дверь, наконец-то превратившись в кошку в нашей игре, которой до смерти надоело быть мышью.

Я слышал, как Хартли бежит на звук моего голоса, и через несколько секунд увидел полоску света под дверью гардеробной. Ванная находилась рядом. Я знал, что Хартли заглянул туда, проверяя, там я или нет, в поисках меня. Затем наступила тишина.

Позже я задумаюсь: «Какой дурацкий план! Кто мог до такого додуматься?», и пойму, что кроме себя самого винить в этом идиотизме некого.

Снаружи зажегся свет, дверь распахнулась, и Хартли шагнул в гардеробную в ту же секунду, как выстрелил в меня в упор, он целился в сердце.

Пуля должна была пробить мне грудь, но, как это ни смешно, к ней оказалась прижата вся одежда, которую я снял с вешалок. Множество слоев, масса одежды, столько, что, должно быть, выглядело так, будто я посреди ночи краду ее из универмага, а водитель ожидает меня прямо перед входом.

Поэтому вместо того, чтобы упасть от огнестрельного ранения, которое должно было убить меня на месте, пуля попала в слои ткани и изменила траекторию, скользнув по верхней части моего плеча, едва задев. В ту же секунду уровень адреналина подскочил, и я бросился вперед, переигрывая Хартли так, что любой защитник позавидовал бы. И не потому, что движение отличалось ловкостью, а потому, что оно выполнило свою задачу.

Хартли тяжело рухнул на пол, с глухим стуком ударившись головой. Я отшвырнул одежду в сторону, обнаружив своего противника дезориентированным и задохнувшимся, и прежде чем он успел поднять пистолет, я вцепился в его свитер, приподнял Хартли и ударил его кулаком по лицу.

Я бил его снова и снова, остановившись только чтобы схватить пистолет и отбросить оружие подальше. Потом я поднялся и пнул Хартли под ребра, отчего он свернулся в позу эмбриона, а затем в голову, чтобы вырубить его.

Я подождал, проверяя, не двигается ли он, затем вышел из гардеробной, отыскал пистолет с глушителем, который тот использовал, и вернулся, чтобы убедиться, что Хартли дышит.