Хрупкая женщина

– Твой кот – самая неблагодарная тварь на свете! – объявил он, обстреляв меня очередью разнообразных шуточек.

– Раньше он никогда не оставался на улице во время грозы, – не в силах допить кофе, я поставила чашку на стол, подошла к окну, отдёрнула занавески и всмотрелась в непроглядный мрак.

– Ты так ничего не увидишь, – голос Бена звучал раздражённо. – Ладно, хватит! Благородный Ланселот готов на любые подвиги! Что ж, сейчас надену сапоги и плащ и отправлюсь на встречу с бушующей стихией. Благодарностей не надо! – он властно вскинул руку. – Люблю прогуляться вечерком после ужина. А то, что вымокну до нитки, так это даже кстати – сэкономлю на ванне.

В ожидании Бена я принялась мерить шагами гостиную. Позолоченные стрелки старинных часов на столике эпохи королевы Анны едва двигались. Глупо так переживать по поводу несносного кота, особенно если животное привыкло к прогулкам по центру Лондона. Вероятно, в эту самую минуту Тобиас, укрывшись в каком-нибудь тёплом местечке, мирно дремлет. В конюшне, у Джонаса! Какая же я дура, что сразу не подумала об этом. Тобиас ведь частенько наведывается в гости к садовнику. Сообразит ли Бен заглянуть к Джонасу? Вполне возможно, и всё-таки… Я бросила ненавидящий взгляд на часы; ожидание душило меня.

На этот раз я не стала брать плащ. Втянув голову в плечи, я рысью пересекла внутренний дворик. Ветер отбрасывал меня назад, и я продвигалась с трудом, словно пловец, устремляющийся против течения. Отодвинуть засов на дверях конюшни оказалось непросто.

– Тобиас! – позвала я.

Но это было глупо; если уж негодник пробрался сюда, то наверняка поднялся к своему приятелю Джонасу. Помня о том, что выключатель находится у подножия деревянной лестницы, я шла, выставив вперёд руки, пока пальцы мои не наткнулись на тумблер. Конюшню залил тусклый мерцающий свет.

– Проклятье! Кто тут шарит посреди ночи и не даёт человеку спать?!

По лестнице с шумом спускался старик Джонас, усы его ощетинились, седые волосы были гневно взъерошены. Завидев меня, он остановился, но лицо его не стало более приветливым.

– Если вы решили проверить, жив ли я, то можете спокойно возвращаться к себе. Парой вспышек молний меня не испугаешь. Мне такая погодка даже по душе. Всегда была по душе, и не требуется, чтобы со мной цацкалась молодая девица, которая вообразила себя Флоренс Найтингейл ((1820–1910) – легендарная медсестра, символ беззаветного гуманизма)…

– Меньше всего хотела с вами цацкаться! – Стыдно признаться, но в ту минуту я окончательно утратила остатки самообладания и оскорбила беззащитного старика. – Я пришла не для того, чтобы проведать вас, а всего лишь спросить, не видели ли вы моего кота. Если хотите знать, он стоит десятка мужчин…

Косматые брови Джонаса прыгнули вверх.

– Тобиас? Пропал?! В такое-то ненастье?!

Я с несчастным видом кивнула, и Джонас затопал наверх, крикнув через плечо, что только возьмёт сапоги и куртку и сразу же спустится. Едва старик добежал до верхней ступеньки, как дверь конюшни распахнулась. Поначалу я подумала, что это проделки ветра, но в следующую секунду увидела Бена. По глазам его я поняла, что искать больше не нужно. Я осознала это ещё до того, как опустила взгляд и увидела мокрый комочек в его руках.

– Ты нашёл его, – сказала я буднично.

– Во рву, – голос Бена дрожал. Я же оставалась спокойной, не в силах поверить в случившееся. Уму непостижимо, что беда случилась с Тобиасом, моим пушистым другом, чьё тёплое тельце так часто нежилось у меня на коленях холодными зимними вечерами.

Бен шагнул мне навстречу, и моё спокойствие разлетелось на тысячи мелких осколков. Я разрыдалась. Сзади подошёл Джонас и ласково похлопал меня по плечу.

– Ну-ну, девочка, держись. Знаю, это тяжело, но…

– Прости, Элли, – запинаясь, пробормотал Бен. – Хуже всего то, что это вовсе не несчастный случай. Кто-то намеренно решил избавиться от Тобиаса. Его засунули в мешок. Я не сразу разглядел среди плавающего во рву мусора. Если бы я не потащил тогда тебя в дом… если бы помог тебе искать…

– Ну хватит! – рявкнул Джонас. – Можем посыпать голову пеплом хоть до Судного дня, это всё равно не вернёт малыша. Вы уверены, что он мёртв, мистер Бентли?

– Чёрт возьми, мистер Фиппс, – прошептал Бен. – Я же не врач, но если он не шевелится и застыл, как камень, то…

Я зашлась в новом приступе рыданий, и Джонас велел Бену отвести меня домой. О Тобиасе он позаботится сам.

Когда мы прошли на кухню, зазвонил телефон. Бен наотрез оказался взять трубку.

– Я не оставлю тебя, даже если надо всего лишь выйти в холл, – твёрдо заявил он.

Поставив чайник на огонь, он усадил меня за стол. Потрезвонив несколько минут, телефон смолк. Не то чтобы это имело значение. Ничто теперь не имело значения. Мой старый друг Тобиас Первый умер. Бен был само участие. Я когда-то слышала, что в минуты несчастья люди начинают относиться к незнакомцам, как к близким родственникам. Бен даже не любил Тобиаса. Но он не испытывал к нему и ненависти. В отличие от кого-то другого. Кого же именно? Этот вопрос имел значение.

Бен щедро сыпанул сахара в крепкий чай и размешал.