Хрупкая женщина

– Вас окружают люди, которых вы не знали ещё шесть месяцев назад. Джонас такой же эксцентричный человек и такой же отшельник, как и его хозяин, а что вам достоверно известно об этой Доркас?

Я рассмеялась.

– Спасибо за беспокойство, но ведь вы и сами не верите, что Джонас – убийца-рецидивист, который последние сорок лет скрывался в Мерлин-корте. А что касается Доркас, то я готова вверить ей свою жизнь.

– Будем надеяться, Элли, что этого не потребуется. Да и кроме того, у вас ведь есть жених. Кстати, сколько времени вы знакомы?

– С незапамятных времён, – ответила я, и мне действительно так казалось.

Я не смогла понять, что за выражение мелькнуло на лице Роуленда, но после этих моих слов он принялся рассказывать о своих изысканиях среди личных бумаг преподобного Хемпстеда. Ничего касающегося Грантэмов, викарий не обнаружил.

– А вы не могли бы дать мне эти бумаги? – с надеждой спросила я.

Роуленд покачал головой и объяснил, что епископ требует строгого соблюдения правил в отношении церковной собственности, но, как только ему удастся что-нибудь выяснить, он незамедлительно даст мне знать.

Пришлось удовольствоваться этим обещанием.

Вернувшись в Мерлин-корт, я обнаружила, что Бена ещё нет, и немного расстроилась. Хотя Роуленд проводил меня до дома, я всё равно испытывала ощущение, что за мной следят. Даже появление старика Джонаса не подняло настроения. Он начал брюзжать по поводу задержки с обедом.

– Многим людям моего возраста, – садовник скинул сапоги, – обеды развозит служба социального обеспечения.

– Вы сами ещё хоть куда. Повар взял выходной на вторую половину дня, но не будем огорчаться. Я могу преподать вам интенсивный курс на тему, как пользоваться консервным ножом. Считайте это трудотерапией для человека ваших лет.

Джонас сердито зыркнул на меня из-под косматых бровей.

– Я ещё не при последнем издыхании и в могилу пока не собираюсь. А вот мисс Доркас по-прежнему неважно себя чувствует. Я давеча зашёл в дом, чтобы разжиться мусором для моего костра, так она едва на ногах стояла. Сказала, что полежит у себя в комнате.

Состояние Доркас меня не на шутку обеспокоило, но я решила не тревожить её и повременить с расспросами о самочувствии. Сон – лучшее лекарство, и если Доркас задремала, глупо её будить. Дом постепенно начал оказывать на меня своё убаюкивающее воздействие. Мерлин-корт – мой друг. Даже в отсутствие Бена он не позволит, чтобы со мной что-то случилось. Я поднялась наверх, стащила с себя влажную одежду и на целый час погрузилась в горячую ароматную ванну, после чего досуха вытерлась тёплым махровым полотенцем – новая сушка работала превосходно – и почувствовала, что готова лицом к лицу встретить любые напасти.

Надев синие джинсы (наглядное признание того факта, что у меня появилась талия) и клетчатую рубашку, я прибралась в своей спальне, протёрла ванну и начистила и без того сверкающие краны. Хозяйская спальня всё ещё дожидалась своих штор и покрывал, но в остальном там царил безупречный порядок. Доркас и Бен сами убирали свои комнаты. Что же осталось сделать? Ах да, я же собиралась обмерить лифт для подачи пищи, чтобы выяснить, можно ли там установить неподвижный пол и превратить в шкаф для хранения постельного белья.

Я пересекла лестничную площадку, открыла дверь лифта и потянулась к выключателю. Почему-то шнур зацепился за барабан, и дотянуться до него я не смогла. У меня мелькнула было мысль принести стул, не тщеславие удержало меня и явилось причинное моего в буквальном смысле падения. Решив, что деревянная платформа из толстых планок с лёгкостью выдержит моё отощавшее тело, я уверенно ступила на неё, ухватившись одной рукой за канат, а другой потянувшись за шнуром. До слуха моего донёсся зловещий скрежет. Я попыталась выскочить, но было слишком поздно. Платформа стремительно накренилась, и я потеряла равновесие. Болтая ногами в воздухе, я в отчаянии вцепилась в канат. И в следующий момент провалилась в бездну.

* * *

– Вряд ли она мертва, – оптимистически заметил чей-то голос.

– Тогда она чертовски хорошо притворяется, – это уже был Бен, и я с изумлением отметила, до чего злобно прозвучали его слова.