Хрупкие вещи

А в том сне была девушка по имени Сьюзен. Я помню ее по какой-то давнишней призрачной жизни. Интересно, она еще жива? (Когда это было? Пару часов назад? Несколько жизней назад?) Как я понимаю, она висит где-то, опутанная проводами, голая, без единого волоска на теле, и не помнит о больном на голову великане с острыми приступами паранойи.

Я был так близко, что различал складки на коже космического существа. Астероиды, летевшие в меня, стали меньше, но удары ложились более прицельно. Приходилось вилять и увертываться, чтобы избегать столкновений. На самом деле экономичный подход противника вызывал у меня вполне искреннее восхищение: никаких дорогостоящих материалов, по сути, вообще никаких расходов на технологии и сырье – скажем, на лазерные установки или ядерное оружие. Просто старая добрая кинетическая энергия: большие камни.

Если бы хоть один из этих камней попал в мой корабль, я бы умер в ту же секунду. Проще некуда.

Единственный способ избежать удара – лететь быстрее снарядов.

У меня было странное чувство, что корабль противника смотрел на меня. Как будто он весь был – один сплошной глаз.

Я запустил свою ракету с расстояния меньше ста ярдов, развернулся и полетел прочь на предельной скорости.

Когда эта штука взорвалась, я еще не покинул пределы радиуса действия взрывной волны. Это было похоже на ослепительный фейерверк – по-своему даже красиво. А потом не осталось уже ничего, кроме бледного следа сверкающей пыли...

– Есть! – закричал я. – У меня получилось!

Экран замерцал и включился. С экрана на меня смотрели очки в роговой оправе. Теперь за ними не было лица. Вернее, это было не настоящее лицо. Просто некое схематическое подобие участия и интереса, как в небрежно прорисованном комиксе.

– У тебя получилось, – согласился он.

– Так, и где мне сажать эту штуку? – спросил я. Он на мгновение замялся, а потом сказал:

– Тебе не придется ее сажать. Аппарат не рассчитан на возвращение. Эта была бы излишняя функция, в которой нет необходимости. Нам не нужны дополнительные расходы.

– И что мне делать? Я только что спас Землю. И теперь я умру от удушья?

Он кивнул:

– Да. Именно так.

Свет в кабине померк. Индикаторы на пульте принялись отключаться один за другим. Угол обзора сузился до обычного. Остался лишь я, пристегнутый к креслу посреди космической пустоты, внутри летающей чайной чашки.

– И сколько мне остается?

– Идет отключение всех систем, но у тебя есть как минимум два часа. Мы не будем откачивать оставшийся воздух. Это было бы негуманно.

– В том мире, который я знаю, мне бы дали медаль.

– Разумеется, мы благодарны.

– А что, нельзя выразить свою благодарность как-то более ощутимо?

– Боюсь, что нет. Ты – элемент одноразового использования. Малая часть целого. Когда в осином гнезде умирает отдельная особь, рой не скорбит о потере. Ты уже выполнил свою задачу. Возвращать тебя было бы неразумно, хотя бы с точки зрения экономии ресурсов.

– И вам не нужно, чтобы на Землю вернулся корабль, оснащенный мощнейшим оружием, которое можно использовать против вас?

– Ну, если ты так считаешь...

Экран погас. Просто погас. Со мной даже не попрощались. «Не пытайтесь перенастраивать свой телевизор, – подумал я. – Неисправность в самой реальности».

Когда воздуха остается на два часа, ты начинаешь пронзительно осознавать каждый вдох. Вдох. Задержка дыхания. Выдох. Задержка дыхания. Вдох. Задержка дыхания, Выдох. Задержка дыхания...

Я сидел в полутьме, пристегнутый к креслу. Сидел, ждал и думал. А потом я сказал:

– Эй, меня кто-нибудь слышит?

Один удар сердца. По экрану разлилось слабое мерцание, сложившееся в разноцветный узор.

– Да?

– У меня есть одна просьба. Послушайте. Вы... люди, машины, или кто вы там, я не знаю... все-таки кое-что вы мне должны. Правильно? В смысле, я всех вас спас.

– Продолжай.

– У меня есть еще два часа, так?

– Уже пятьдесят семь минут.

– Можно меня подключить обратно... к реальному миру. К другому миру. К тому миру, который я знаю?

– Э... Не знаю. Сейчас уточним.

Экран снова погас.

Я сидел – ждал. И пока ждал, дышал. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Мне было спокойно, очень спокойно. Если бы не то обстоятельство, что мне оставалось жить меньше часа, я бы сказал, что мне было по-настоящему хорошо.

Экран вновь зажегся. На этот раз изображения не было. Ни картинки, ни разноцветных узоров – вообще ничего. Просто слабое приглушенное мерцание. И голос, звучавший наполовину у меня в голове, наполовину – снаружи, сказал:

– Твоя просьба будет исполнена.

Затылок пронзило болью. Потом была темнота.

А потом...

1984-й год. Пятнадцать лет назад. Я снова занялся компьютерами. У меня был свой компьютерный магазин на Тоттенхем-Корт-роад. И сейчас, когда мир приближается к новому тысячелетию, я пишу эти строки. На этот раз я женился на Сьюзен. Я искал ее больше двух месяцев, но нашел. У нас есть сын.