Хрупкий лед

Приподнялся на руках и обнял ладонями ее щеки, глядя на Настю с такой любовью, такой нежностью.

Она улыбнулась в ответ. Счастливая-счастливая.

И не осталось ни неловкости, ни неуверенности, ни стеснения. Только это парящее ощущение тепла и нереальной радости, в котором им обоим было безумно комфортно и хорошо.

ГЛАВА 10

Наташа смотрела на своего сына, слушала Шурика, который только что сообщил им, что собирает расписаться с Настей, и ощущала, как внутри появляется ужас. Настоящий страх о будущем сына.

Как же до этого дошло? Как?

Но она молчала. Молчала и слушала, как ее муж говорил с ее же сыном:

— Саш, я выслушал, и услышал твое мнение. Попробуй и ты сделать это для меня. Уверен ли ты? Тебе только восемнадцать. Насте, — Дима поджал губы. — И того меньше. А ты не хуже меня знаешь, чем чаще всего заканчиваются настолько ранние отношения у спортсменов. В лучшем случае — разругаетесь в пух и прах, потому что никакая девушка не выдержит твоего графика, когда ты дома будешь появляться хорошо, если два раза в неделю. А так и будет, если руководство команды подпишет с тобой настоящий контракт. И мы вроде бы к этому и стремились?

Дима внимательно глянул на Шурку. Тот слушал отчима, Наташа это видела, но и не слышал, будто. Что она, сына своего не знала?

Знала. В том и проблема. Потому и боялась так все это время.

И вот оно — подтверждение, что не ошиблась, не зря опасалась.

А Дима тем временем продолжал «увещевать» Шурку:

— А о Насте ты подумал? Ты же сам понимаешь — тебе надо будет отдавать команде и игре все силы. Все. Конкуренция… не мне тебе говорить. А ей шестнадцать, чужая страна, чужой город, и практически никого знакомого. И тебя почти все время не будет? Думаешь, ей это легко дастся? Как она это перенесет? Выдержат ли ваши отношения и чувства такое испытание? Любой девушке хочется внимания, частого общения с любимым человеком, общих интересов и дел. А так… Если бы вам было хоть по двадцать. Ладно, если бы она была хоть немного старше. — Дима упер подбородок в ладони. — Я не уверен, что это хорошо закончится, Саш. И не потому, что в вас с Настей сомневаюсь. Просто опыт и жизнь, статистика — не очень обнадеживают. В таких ситуациях часто начинаются ссоры и обиды, вроде бы глупые и мелочные, но постепенно перерастающие в большие конфликты и обиды. И разрушаются, теряются те чувства, которые стоило бы сохранить. Даже у взрослых и состоявшихся людей. Может, не будем так торопиться, а? Тем более после пары месяцев всего. Давайте, сейчас разъедетесь, побудете хоть недельку порознь, вы же с Настей не расстаетесь с дня нашего приезда больше, чем часов на десять. Остынете немного, подумаете. Никто же вам не запретит общаться — я сам помогу тебе, если что приезжать сюда, или ей к нам. Все равно когда ты на сборах — ей тут лучше, с друзьями, с той же Анной Трофимовной…

Наташа посмотрела на сына, наверное, все же надеясь, что он послушает отчима, которого очень уважал и чье мнение всегда ценил. Однако сейчас Шурик только уверенно улыбался, пусть и не перебивал Диму. И Наташа видела по его глазам, что сын остался при своем мнении.

— Мы справимся. Я серьезно говорю. Мам, ну ты же меня понимаешь?

Шурка посмотрел на нее и подскочил с дивана с такой энергией и энтузиазмом, словно просто не мог усидеть на месте. Но это не выглядело нервно или неуверенно. Казалось, что из ее сына просто плещет энергия, бурлящая, веселая. И он хочет ею со всем миром поделиться, потому что в себе не в силах удержать.

Наташа понимала, потому что знала это чувство. Эйфоричное, сбивающее с ног счастье, такое большое, такое необъятное, что погружаешься в него с головой, тонешь, захлебываешься, и менять ничего не хочешь, потому что никогда себя таким счастливым не чувствовал. Таким всемогущим и непобедимым. Способным на все. Хоть страну пешком перейти.

Наташа слишком хорошо знала это ощущение потому, что сама когда-то испытывала его. Когда встретила и влюбилась в отца Шурки. Ничего не видела, кроме него. Ничего не замечала. И замечаний подруг, намеков на то, что ее любимый неравнодушен к выпивке, что слишком уж «широк душой» и погулять любит — не слушала. Не желала слышать просто.

И чем это закончилось? Где теперь то счастье? Сколько боли, обид, страха за ребенка, на которого муж поднимал руку, горечи и ревности принесло ей то эйфоричное и всепоглощающее ощущение первой влюбленности?

Ее чувство к Диме было иным, более спокойным, не менее сильным, не менее глубоким, но не таким бешеным, не таким порывистым. Взвешенными чувствами двух взрослых людей, которые видели жизнь и понимают о ней много. Которые действительно стремятся понять друг друга и подстроиться. И даже то, что судьба не подарила им общего ребенка, они выдержали стойко, хоть обоим хотелось. Но у Димы обнаружились проблемы со здоровьем. И хоть они лечились, врачи не давали обнадеживающих перспектив. Но и с этим они примирились и справились. Да и Шурку Дима любил, как родного сына, и давал ему столько внимания, терпения и поддержки, что Наташа нарадоваться не могла.