Хрупкое равновесие

Когда девушка остановилась перед Нараяном, тот уставился на блюдо с ладду. Он слишком нервничал, чтобы поднять глаза, зная, что семья следит за его реакцией. Девушка уже обнесла почти всех. Если сейчас не посмотреть на нее, второго шанса не будет: она больше не вернется, и ему придется принимать решение вслепую. «Взгляни, взгляни», – убеждал он себя – и поднял глаза. Девушка склонилась перед матерью, и Нараян увидел ее профиль.

– Нет, дочка, – отказалась мать. – Мне не надо. – И после этих слов Радха удалилась.

Пора было ехать домой. На обратном пути тем, кому не удалось толком ничего увидеть или услышать, подробно рассказали обо всем. Теперь все были в курсе событий и могли принимать участие в деревенских пересудах. Особенно ценилось мнение старших.

– Она хорошего роста, и цвет кожи красивый.

– Да и семья, похоже, честная, трудолюбивая.

– Может, перед окончательным решением сравнить гороскопы?

– Никаких гороскопов! К чему это? Брахманской чепухой у нас не занимаются.

Нараян ничего не говорил, а только слушал эти разговоры. Его молчаливое согласие, к радости родителей, слилось с всеобщим одобрением и дружными аплодисментами.

Теперь предстояла подготовка к свадьбе. По настоянию Нараяна, от некоторых традиционных расходов отказались – он не хотел, чтобы семья Радхи пожизненно влезла в долги к ростовщикам. Он принял от них только шесть медных кувшинов: три с выпуклым дном и три – с плоским.

Рупа была в ярости.

– Разве ты что-нибудь смыслишь в такой сложной вещи, как приданое? Ты что, раньше женился?

Дукхи тоже разволновался.

– Шесть кувшинов – это мало. Нам положено больше.

– Когда в нашей касте женились с приданым? – спокойно произнес Нараян.

– В высших кастах так принято, значит и у нас можно.

Но Нараян стоял на своем, и Ишвар его поддержал.

– Научились городским штучкам, – ворчала расстроенная мать. – Забыли наши обычаи.

В последний момент случилась накладка. За два дня до свадьбы деревенские музыканты под нажимом тхакура Дхарамси и других отказались играть на празднике. Они были настолько запуганы, что даже не встретились с семьей, чтобы обсудить проблему. Тогда Ишвар нашел замену в городе. Нараян согласился оплатить и доставку музыкантов, и их работу. «Чтоб позлить местную элиту, – решил он, – цена не так уж и велика».

Городские музыканты знали не все местные свадебные песни. Это встревожило гостей постарше – странные гимны и песни не подходили для свадьбы.

– Особенно для зачатия детей, – сказала одна старуха, которая принимала роды, пока не состарилась. – Без правильной подготовки материнское чрево не готово к деторождению.

– Так и есть, – поддержала ее другая. – И я тому свидетель. Когда поют не так, как принято, мужа и жену ждут одни неприятности.

Влияние песен взволнованно обсуждалось, шли споры о том, что может избавить от возможного несчастья или хотя бы смягчить его последствия. Пожилые люди неодобрительно посматривали на тех, кто получал удовольствие от непривычной, чужой музыки и танцев.

Праздник длился три дня, и чамары никогда так вкусно не ели, как в это время. Почетные гости, Ашраф с семьей, остановились в доме Нараяна, где о них заботились как о близких людях. Это не всем понравилось. Шептались, что приезд мусульман не к добру, но недовольных было немного, и шептались все больше по углам. А на третий вечер, к утешению старшего поколения, музыканты уже разучили большинство местных песен.

У Радхи и Нараяна родился сын, которого назвали Омпракаш. Люди приходили, пели и радовались вместе с родителями этому счастливому событию. Гордый дед лично отнес сладости в каждый дом.

В конце недели Чхоту, друг Дукхи, пришел вместе с женой взглянуть на новорожденного. Он отвел в сторону Дукхи и Нараяна и прошептал: «“Высшие” выбросили ваши сладости в помойку».

Сомневаться в правоте его слов не приходилось: Чхоту вывозил мусор из многих подобных домов. Известие было неприятным, но Нараян только рассмеялся: «Зато больше достанется тем, кто найдет эти коробки».

Поток гостей не ослабевал, все умилялись малышу – такой здоровенький, даром что из чамаров, и все время улыбается.

– Он не кричит, даже когда голодный, – любила похвастаться Радха. – Так немного похнычет, но тут же замолкает, когда дашь грудь.

После Омпракаша родилось еще трое дочерей. Двое выжили. Их назвали Лила и Рекха. Сладости уже не раздавали.

Нараян стал учить сына читать и писать, совмещая занятия с шитьем. Сам он сидел за швейной машиной, а сын рядом с грифельной доской и мелом. К пяти годам Омпракаш умел пришивать пуговицы, имитируя манеру отца – облизывал нитку и вдевал ее в игольное ушко, или мастерски втыкал иголку в ткань.

– Он весь день с отцом – как пришитый, – удовлетворенно ворчала Радха, глядя на обожаемых мужа и сына.

Ее свекровь наслаждалась, наблюдая эту картину.

– За дочерей отвечает мать, а сыновей воспитывают отцы, – заявила Рупа с таким видом, будто на нее снизошло откровение. Радха так к этому и отнеслась и серьезно закивала.