Хрупкое равновесие

— Да. Такое событие трудно пропустить, — сказал Манек. Таксист, видимо, считает, что он прибыл с Луны. Последовало молчание, и Манек подумал, что действительно немного знает о том, что здесь произошло за последние годы. Какие еще трагедии и фарсы разыгрались на родине, пока он занимался охлаждением жаркого воздуха пустыни?

Он постарался вызвать шофера на разговор:

— Что ты думаешь о штурме Золотого храма?

Таксисту польстило, что пассажир интересуется его мнением. Ближе к столице он свернул с шоссе. Они проехали мимо сгоревшей машины, ее колеса торчали вверх.

— Я выбрал дальний путь на вокзал, господин. На некоторых дорогах лучше не ездить. — И только после этого объяснения перешел к ответу на вопрос Манека. — Премьер-министр сказала, что в Золотом храме засели сикхские сепаратисты. Штурм храма был всего несколько месяцев назад. Однако проблема возникла гораздо раньше, и это важно.

— Какая проблема?

— Та же, что и все проблемы премьер-министра. Все из-за ее злодеяний — в Шри-Ланке, Кашмире, Ассаме, Тамил Наду. В Пенджабе она помогала группе, выступавшей против местного правительства. Впоследствии эта группировка, борясь за отделение и создание Халистана^[151], стала такой влиятельной, что принесла премьер-министру одни неприятности. Оружие, которое она им поставляла, обернулось против нее самой. Как это говорится: «За что боролась…»

— «… на то и напоролась», — закончил Манек.

— Вот именно, — сказал таксист. — А затем она усугубила проблему, приказав армии атаковать Золотой храм и схватить террористов. Солдаты ворвались внутрь на танках с автоматами, как заправские бандиты. Разрушали и оскверняли святыни. А ведь это для сикхов священное место, их чувства были оскорблены.

Манека тронула горечь его слов.

— Она создала монстра, — продолжал шофер, — а монстр уничтожил ее самое. А теперь этот монстр пожирает невинных. Резня продолжается уже три дня. — Руки его вцепились в руль, голос задрожал. — Они льют на сикхов керосин и поджигают. Хватают мужчин, вырывают или отсекают саблями бороды, а потом убивают. Целые семьи сгорают в своих домах.

Шофер провел рукой по рту, глубоко вздохнул и продолжил рассказ о побоище, которое видел своими глазами.

— И подумайте, господин, все это в нашей столице. Массовая резня происходит при бездействии полиции и болтовне политиков, которые твердят, что народ просто взбудоражен, а ведь здесь — открытая месть за убийство лидера. Гнусные шакалы, — тьфу! — И он сплюнул через окошко.

— Мне казалось, народ не очень любил премьер-министра. Почему такая реакция?

— Вы правы, господин, простой народ ее не любил, хотя в своем белом сари она походила на ангела. Но, даже если б ее любили, неужели вы думаете, что обычные люди устроили бы этот погром? Нет, это работа криминальных банд, оплаченная ее партией. Некоторые чиновники даже помогают бандитам, дают им списки адресов, где проживают сикхи и где располагается их бизнес. Иначе разве смогли бы убийцы действовать так эффективно и точно в таком большом городе?

Они проезжали улицы, где тлели руины, а вдоль дороги валялись груды камней. Женщины и дети сидели посреди развалин, некоторые плакали, другие бессознательно озирались вокруг. Лицо шофера исказилось, и Манек подумал, что тот боится.

— Не тревожься, — сказал он. — У тебя не будет неприятностей из-за моей бороды. Если нас остановят, я им сразу скажу, что я парс и покажу судру и кусти^[152].

— Но они могут попросить и мою лицензию.

— И что?

— А вы не догадались? Я сикх — два дня назад сбрил бороду и отрезал волосы. Но кару не снимаю. — Мужчина поднял руку, открыв стальной браслет на запястье.

Манек внимательно всмотрелся в лицо шофера, и очевидное вдруг открылось ему: на непривычном к бритве лице мужчины были порезы. И тогда все, о чем рассказывал шофер, — об увечьях, избиениях, обезглавливании людей и о прочих бесчисленных преступлениях бандитов: о ломаемых костях, терзаемой плоти, кровопролитии — все, что слушал Манек отстраненно, теперь воочию предстало перед ним благодаря этим порезам. Запекшаяся кровь на щеке и подбородке говорила о том, что ее пролилось много, порезы были особенно заметны на бледном, только что побритом лице.

Манека затошнило, стало зябко, на лбу проступил пот.

— Негодяи, — проговорил он сдавленным голосом. — Надеюсь, их поймают и повесят.

— Настоящие убийцы останутся безнаказанными. За голоса и власть они расплачиваются человеческими жизнями. Сегодня жертвы — сикхи. В прошлом году — мусульмане. До этого — хариджане. Настанет день, и вас не спасут судра и кусти.

Такси подъехало к вокзалу. Манек посмотрел на счетчик и протянул двойную плату, но шофер отказался от лишних денег.

— Ну пожалуйста, — сказал Манек, — пожалуйста, возьми. — Он настойчиво совал таксисту деньги, словно они могли помочь тому пережить творившийся ужас, и таксист наконец взял их.

— Почему бы тебе не снять кару и не спрятать ее на какое-то время? — спросил Манек.

— Браслет не поддается. — Мужчина показал, что браслет не снять. — Хотел было его спилить, но нужен надежный мастер, чтобы не проболтался кому не надо.