Хрупкое сердце

Шойболини задумалась на мгновение. Когда-то, много лет назад, первая большая волна реки, называемой жизнью, чуть не захлестнула ее. «Если я и умру, — подумала она, — не беда! Но почему ради меня должен умирать Протап?» Вслух же Шойболини сказала:

— Давай выйдем на берег.

Протап оттолкнул бревно и погрузился в воду. Но Шойболини все еще держала его за руку. Она притянула его к себе, и Протап снова оказался на поверхности.

— Хорошо, я поклянусь, — согласилась Шойболини. — Только подумай еще раз. Ведь ты хочешь отнять у меня последнее. Я от тебя ничего не требую. Почему же мне нельзя даже думать о тебе?

Протап выпустил ее руку, но Шойболини тотчас же снова ухватилась за нее. Затем заговорила взволнованным голосом:

— Протап, сожми мою руку крепче! А теперь слушай! Твоим именем я клянусь... Твоя жизнь и твое счастье у меня в руках. Слушай же, вот моя клятва! С сегодняшнего дня я забуду тебя. Сегодня я отказываюсь даже от надежды на счастье, сегодня я хороню все свои мечты. Знай, что сегодня Шойболини умерла. — И она выпустила руку Протапа.

Дрожащим от волнения голосом он сказал:

— Поплывем к берегу!

Выйдя на берег, они пошли к излучине реки. Здесь их ждала лодка, и они сели в нее.

Однако ни Шойболини, ни Протап не заметили, что за ними все время внимательно следил Романондо Свами.

Когда англичане спохватились и поняли, что их пленник бежал, легкая лодка, в которой он плыл с Шойболини, была уже далеко.

Так Шойболини, еще не представив на суд наваба своего дела против Рупаши, уже проиграла его.

Освобождение Рамчорона

Рамчорон освободился из плена совсем легко. Англичане не держали его в качестве заложника. Никто не знал, что именно он ранил Фостера и убил сипая. Амиат думал, что он просто-напросто слуга, и отпустил его еще в Мунгере.

— Твой господин — негодяй, — сказал он Рамчорону. — Мы его жестоко накажем. А ты нам не нужен, можешь идти куда хочешь.

Выслушав сахиба, Рамчорон поклонился и, перед тем как уйти, сказал:

— Я простой деревенский пастух, я не умею говорить, так что не гневайтесь на меня... Но мы, наверное, с вами дальние родственники?

Когда Амиату перевели его слова, он удивленно спросил:

— Почему ты так думаешь?

— Иначе вы не стали бы шутить со мной.

— Разве я шучу? — недоумевал Амиат.

— Вы перебили мне ногу, а теперь говорите: «Иди куда хочешь». Можно подумать, что я женился на девушке из вашей семьи. Но ведь я простой пастух. Если я женюсь на англичанке, то потеряю свою касту.

Амиату перевели слова Рамчорона, но он опять ничего не понял и решил, что это лишь способ польстить. Он вспомнил, что когда индийцы хотят выразить кому-нибудь почтение, они величают его «мать», «отец», «брат» или возводят в какую-нибудь другую степень родства. Очевидно, и этот слуга назвал его родственником, чтобы польстить ему. Нельзя сказать, что Амиат-сахибу это было неприятно.

— Чего же ты хочешь? — обратился он к Рамчорону.

— Прикажите полечить мою раненую ногу, — попросил тот.

— Хорошо, — улыбнулся англичанин, — останься здесь на несколько дней, и тебя вылечат.

Рамчорон только того и ждал. Он хотел во что бы то ни стало остаться на лодке вместе с Протапом, и ему это удалось.

В ту ночь, когда бежал Протап, Рамчорон, не сказав никому ни слова, незаметно сошел на берег. При этом он вполголоса ругал отца, мать, сестру и других родственников «индиль-миндиля». Его нога зажила, и он мог ходить уже совершенно свободно.

В горах

В эту ночь небо было затянуто тучами, скрывшими и луну, и звезды. Тяжелые, серые, они нависли над землей; сплошная тьма окутала реку, песчаный берег и цепи гор. В этой кромешной темноте Шойболини в одиночестве стояла у подножия гор.

Глубокой ночью маленькая лодка, оставив преследователей далеко позади, пристала к берегу. Обычно на берегу большой реки можно найти немало безлюдных мест; в одном из таких мест и остановились Протап с Шойболини. Шойболини тотчас же покинула своего спутника. На этот раз ею руководили иные чувства. Как звери в страхе перед огнем бегут из леса, охваченного пожаром, так Шойболини бежала от Протапа. Она боялась его близости, сулившей ей счастье, красоту и любовь. Но ни на это, ни на что иное Шойболини не имела больше прав. У нее не осталось даже никаких надежд. Она должна была подавить свои желания, а разве это возможно, если они вместе?

Разве может мучимый жаждой путник, идущий по пустыне, отказаться от прохладной, свежей, прозрачной воды? Страстные желания опутывают человека подобно ужасному морскому чудовищу, когда-то описанному великим писателем. Это отвратительное чудовище обитает в подводной пещере, наполненной кристально-прозрачной водой, там, где на дне сверкают разноцветные камни и лежат несметные сокровища — жемчуга и кораллы. Чудовище питается кровью людей, соблазнившихся красотой пещеры. Одно за другим выпускает оно свои щупальца, обвивает ими тело человека и начинает высасывать кровь несчастной жертвы.