Хрупкость тени

— Каэл, что бы это ни было…

— Я злюсь, потому что ты ушла, — заявил он.

Мышца дергалась на его челюсти, она видела это под его кожей. От переносицы к щекам растекался румянец, и Килэй знала, что он собирается выдать гневную тираду.

Но она знала, что ей нельзя смеяться. Если Каэл злился, смеяться было бы неправильно. Но… она не сдержалась.

Как только все его лицо стало красным, полились слова. Он топал и рычал, говорил смешные вещи, вел себя так, словно земля оказалась над его головой. Он злился на всех и ни на кого конкретного. Он так увлекся, что забывал поднимать взгляд.

Потому что он понял бы, что зря злится: Килэй не ушла навеки. Она вернулась.

Было забавно смотреть, как злится Каэл из-за глупости. Он мог быть порой невероятно смешным. Он должен был знать, что она вернется. Почему он всегда сомневался в ней?

Это она и хотела сказать, когда он начнет кричать. Но не начал, удивив ее. Он даже не повысил голос. Он перестал хмуриться и опустил голову.

— Я должен кое-что сказать, — тихо произнес он. — Но сначала пообещай мне.

Она была готова обещать что угодно. Что бы он ни попросил, она помогла бы ему всеми силами. Но эти слова были бы слишком сильными для человека. Так что она сказала:

— Хорошо.

— Обещай, что больше не оставишь меня, не сказав, куда ты ушла.

Килэй посчитала эту просьбу разумной. Она и не собиралась покидать его.

— Хорошо. Обещаю.

— Что бы я ни сказал?

— Можешь говорить мне все, — твердо сказала Килэй. Но странное ощущение закралось в нее. Что-то собиралось произойти, к чему она не была готова. Она отогнала ощущение. — Обещаю, что твои слова не прогонят меня.

Он улыбнулся той странной дрожащей улыбкой. И поднял голову.

Каэл никогда не смотрел на нее. Он смотрел сквозь нее. Пару раз он встречался с ней взглядом по-настоящему, и ей казалось, что он проникает под ее кожу, касается ее души. Он не пытался понять ее. Он не оценивал ее взглядом. Он видел дикость в ней… но не морщил нос.

Дракон и женщина воевали в ее сердце, всегда сражались и старались решить, быть ей больше человеком или зверем. Порой она не знала, кем была. Но, когда Каэл смотрел в ее глаза, она видела свое четкое отражение.

Для него она была просто Килэй.

Долгое время он только смотрел на нее. Глубоко вдохнув, он сделал то, чего она не ожидала:

— Я люблю тебя Килэй. Знаю, ты не можешь любить меня в ответ, — добавил он. — Я читал историю Быстроножки и Идэна, знаю, что оборотни не любят людей… но я знаю, что не могу изменить свои чувства, — он шагнул вперед, глядя на нее, и это было хорошо, иначе она потеряла бы равновесие. — Но, если ты останешься, клянусь, я больше не упомяну это. Я буду скрывать это так хорошо, что ты забудешь, что я говорил это.

Килэй сомневалась в этом. Сильно сомневалась. Его слова уже звенели в ее сердце.

Он любил ее. Любил ее.

Она не думала, что любовь будет так важна для нее, так, как было для людей. Это было глупо, этим словом люди бросались при любой возможности. Порой ей казалось, что она слышала это слово так часто, что оно утратило значение.

Но вдруг любовь стала больше, чем просто словом. Это было истинное глубокое чувство, связывающее, как валтас. Она думала, что видела это на лице Каэла. Этот взгляд она пыталась понять, но не могла.

Он любил ее!

Один прекрасный миг ее сердце парило. Она хотела броситься в его объятия и прижаться губами к его губам, ощутить его любовь. Но потом ее сердце спустилось, напоминание зазвенело в голове.

Связь с другим видом была Мерзостью, и Судьба натравит на Мерзость своего младшего брата — Смерть.

Оборотни не могли быть с людьми. Не должны были. Была ли ее любовь к Каэлу Мерзостью? Если она обнимет его сейчас, то обречет на смерть?

«Мы должны защищать тех, кто слабее нас, и, к сожалению, это касается и людей».

Слова Сайласа жалили ее уши. Они пронзали ее грудь ножом, терзали ее счастье. Даже если Смерть не заберет их, Килэй знала, что погубит его. Она знала, что Каэлу придется терпеть пустоту, если она выберет его своей парой.

Она знала правду… а потому должна была защитить его.

Жжение в груди было человеческим чувством, боль, которую ее драконья часть просто принимала, заставляла человек в ней страдать.

— Обещаю, я останусь, как твой союзник и друг, — ей с трудом удавалось скрывать эмоции, она не хотела, чтобы Каэл видел, как слова ранили ее. — Но тебе стоит беречь свое сердце.

Он впился в нее взглядом на миг, и она изо всех сил отгоняла боль. Когда он отвел взгляд, то словно забрал с собой кусок ее сердца.

— Спасибо, — тихо сказал он. И прошел мимо нее, сжал ее плечо.

Она не ожидала этого. Огонь в ее крови быстро запечатал раны, но они все еще побаливали. Когда пальцы Каэла надавили на раны, она скривилась, и он заметил это.

— Я знал это. Знал, что это была ты, — он встал перед ней, и она опустила взгляд. — Ты исцелила меня как дракон, да? — она не отвечала, и он схватил ее за руку. — Я не позволю тебе страдать за меня. Давай я залечу твои раны.