Хрущёба № 17

На этот сигнал Пётр Никодимыч, как человек, облечённый властью, должен был реагировать. Потому как не среагируешь – пойдёт Сталина Ильинична жаловаться куда следует. А Петру Никодимычу оно надо? Он только что трубы без документов для кооператива закупил по бросовой цене для бойлера лет на пятьдесять вперёд, знакомый украл с завода. Сталина Ильинична похвалила Петра Никодимыча за труды и за отзывчивость к чужому горю. Всё же ясно, что когда у соседа радость, у тебя горе.

– Не бзди, Ильинична, – строго сказал Пётр Никодимыч,  – сигнал принят.

Пока Сталина Ильинична размышляла над интересным фразеологическим оборотом, не замеченным ранее в словесных конструкциях Петра Никодимыча, человека из рабочих, но воспитанного, он, воспользовавшись паузой, захлопнул у неё перед носом дверь.

«С Краюшкиной надо переговорить. Чтото она совсем страх потеряла». Пётр Никодимыч прислушался и, удостоверившись, что Сталина Ильинична поднялась на свой второй этаж и захлопнула дверь, тихо вышел из квартиры. Дверь закрывать не стал, только притворил, зная, что Сталина наверняка стоит у своей приоткрытой двери и подслушивает. Вышел из подъезда и странным образом двинулся к соседнему подъезду, где жила Краюшкина. Он оглянулся на окна родного подъезда и не стал идти по асфальту, а, пригибаясь, полез через кусты под окнами. Пётр Никодимыч слишком хорошо знал человеческую природу таких, как Сталина: наверняка уже мечется между подслушиваем у двери и подглядыванием с балкона.

Он старался производить как можно меньше шума, но запнулся и повалился, треща ветками, в куст жасмина.

– Петя! – из окна первого этажа по пояс выглянула Алевтина Михайловна.

Как водится, она была в дезабилье. А точнее, вовсе без оного. Пётр Никодимыч зажмурился. Не хватало ещё, чтобы жена увидела его под окнами Алевтины, пялящегося на свисающие на подоконник мясистые, дебелые груди соседки.

– Ты всё обещал мне лампочку поменять! – игриво продолжила Алевтина Михайловна. – И никак не зайдёшь! Ты председатель или кто? Должон удовлетворять нужны населения! – сурово закончила она, имея в виду совсем другие нужды, которые обязан удовлетворять председатель кооператива.

– Я и удовлетворяю! – Пётр Никодимыч встал на колени и старательно пощупал отмостки дома. Прятаться больше смысла не было – с балкона свесилась Сталина Ильинична. – Видишь, к зиме готовлюсь, проверяю герметичность здания, чтобы вешние воды в подвал не просочились.

– Я тебе говорила! – подключилась к разговору Сталина Ильинична. – Надо бетонировать!

Она перегнулась через перила, чтобы удостовериться, что Алевтина опять совращает чужого мужа.

– Алька! Титьки убери с подоконника, дети во дворе гуляют! – строго приказала Сталина.

– Отстань, – огрызнулась Алевтина Михайловна и спряталась.

Пётр Никодимыч ещё поползал на четвереньках вдоль дома, прощупывая для убедительности отмостки под суровым взглядом Сталины Ильиничны. Потом, насвистывая, зашёл в соседний подъезд, всем видом показывая, что он идёт по делу в бойлерную. На самом деле он не стал спускаться в бойлерную, а постучал к Краюшкиной.

Дверь открыл муж Краюшкиной. Второй или третий, Пётр Никодимыч сбился со счёту. Но точно знал, что с этим у него нормальные, уважительные отношения.

– Пётр! – муж Краюшкиной пожал руку. – Заходи. Тамары нет дома.

– Ну, – Пётр Никодимыч потоптался в коридоре, – я только предупредить, чтобы осторожнее с коврами были. Сталина, сам знаешь, подсматривает…

– Угляделатаки! – матюкнулся муж Краюшкиной. – Ладно. Спасибо.

Пётр Никодимыч для верности зашёл ещё в бойлерную, рассеянно походил между труб, размышляя о подлой человеческой породе. Кому мешает ковровый бизнес Краюшкиной? Всё зависть человеческая…

Так, проверяя, нет ли протечек, он ходил и размышлял о подлости людей и о том, как нейтрализовать Сталину и Александру.

– Вот и я тебе говорю! – внезапно вырвала из размышлений Петра Никодимыча выглянувшая изза труб Сталина Ильинична. – Вот сколько я тебе говорю, Пётр!

Пётр Никодымыч вздохнул и тяжело посмотрел на Сталину. Хуже горькой редьки эта Сталина Ильинична, вцепится как репей в собачий хвост и не отцепится пока не изложит свою точку зрения на всё – от внешней политики государства (полностью одобряя и поддерживая) до воспитания детей Петра Никодимыча (не одобряя и не поддерживая). В промежутке докладывая и обсуждая всё, что увидела с балкона второго этажа своей двухкомнатной квартиры: кто к кому шёл – зная по именам всех приходящих родственников жителей дома, их друзей и подозрительных личностей. Кто сколько из местных употребляющих выпил и чего выпил, с кем, в какое время. Ну и много других интимных подробностей, которые соседи Сталины Ильиничны предпочли бы скрыть друг от друга.

– Что ты мне говоришь? – всё же вспомнил, что надо спросить, Пётр Никодимыч. Всё равно ведь скажет, молчи не молчи, а доведёт до него свою точку зрения и политику партии.