Хрущев

Эта шутка, сопровождаемая дружеским тычком Малиновскому под ребра, должна была разрядить напряжение. Однако, по словам Сергея Хрущева, «шутка не удалась. Малиновский выдавил кислую улыбку. Все промолчали» ¹⁶⁵.

Проведя десять дней на космодроме в Тюратаме, Хрущев вернулся в Москву, принял президента Индонезии Сукарно и снова укатил — на этот раз на юг. Несколько дней он осматривал Крым: первый секретарь ЦК компарии Украины Петр Шелест заметил, что его высокий гость выглядит подавленным и обеспокоенным. Хрущев неприязненно отзывался о Суслове («человек в футляре») и презрительно (в числе других «краснобаев и кривляк») — о Микояне ¹⁶⁶. В Крыму Хрущев собирался провести отпуск, однако там было пасмурно и дождливо, и он перебрался в Пицунду. Отпуск Хрущева официально начался 3 октября. До его отставки оставалось десять дней.

Глава XXI ПОСЛЕ ПАДЕНИЯ: 1964–1971

В течение двух дней советские средства массовой информации молчали об отставке Хрущева. Слухи, разумеется, начали распространяться почти сразу, и на следующий же день имя Хрущева было изъято из новостей; однако только 16 октября в «Правде» появилось официальное сообщение, а 17-го — редакционная статья под названием «Незыблемая ленинская генеральная линия КПСС». Имя Хрущева в ней не упоминалось, но немало говорилось о «субъективизме в коммунистическом строительстве», «прожектерстве, скороспелых выводах и поспешных, оторванных от реальности решениях и действиях… нежелании считаться с тем, что уже выработали наука и практический опыт» ¹

.

Утром пятнадцатого числа охрана, прослужившая Хрущеву много лет, была заменена. Все правительственные телефоны отключили — остались лишь местная линия и связь с флигелем охраны. На рассвете огромный черный ЗИЛ, предназначенный для трех первых лиц — главы партии, председателя Совета министров и председателя Верховного Совета — был заменен «чайкой»; в тот же день отобрали и «чайку» и заменили ее обыкновенной черной «волгой», низведя таким образом Хрущева на уровень среднего функционера, одного из тех, кто роптал на него за отмену партийных льгот.

Хрущев привык вставать рано, чтобы к девяти утра уже быть у себя в кремлевском кабинете. 15 октября он как обычно рано спустился в столовую. Накануне кремлевский врач Владимир Беззубик посоветовал принять снотворное — но и таблетки не помогли ему заснуть. «Лицо его за ночь осунулось и как-то посерело, — вспоминает Сергей Хрущев, — движения замедлились».

За завтраком Хрущев почти не прикоснулся к еде. Потом вышел во двор, медленно обошел вокруг дома. У ворот встретил его новый начальник охраны Сергей Мельников, спросил, не хочет ли Хрущев отправиться на дачу.

— Скучная вам досталась должность, — заметил бывший советский лидер. — Я теперь бездельник, сам не знаю, чем себя занять. Вы со мной с тоски зачахнете. А впрочем, чего тут сидеть. Поехали.

На даче, куда Хрущев приехал с сыном и Мельниковым, их также встретила новая охрана. В нерешительности постояв у дверей, Хрущев двинулся вниз по склону холма, мимо рощи, через неширокую речку, к ближайшему колхозному полю. Тем летом на поле росла кукуруза — председатель колхоза старался произвести впечатление на высокопоставленного соседа. Теперь кукурузу уже убрали, лишь кое-где из сырой комковатой земли торчали голые стебли. Трое мужчин шли вдоль поля по узенькой тропке. Хрущев заговорил о сельском хозяйстве: постепенно увлекся, начал приводить статистику, горячо защищать свои излюбленные методы. Мельников вежливо поддерживал беседу. Вдруг Хрущев умолк на полуслове.

— Никому я теперь не нужен, — изменившимся голосом сказал он. — Что я буду делать без работы, как жить — не представляю ².

Нина Петровна Хрущева отдыхала вместе с Викторией Петровной Брежневой в Карловых Варах, в Чехословакии. Почти сразу после отставки Хрущев забеспокоился о том, как сообщить эту новость жене. Пытались позвонить — и тут выяснилось, что никто в семье не умеет звонить по обычному международному телефону. Наконец охранник набрал нужный номер, и Никита Сергеевич попросил жену срочно вернуться домой, не объяснив причин. О его отставке она узнала по телефону от советского посла в Чехословакии Михаила Зимянина: по недоразумению приняв ее за жену Брежнева, он принялся расписывать ей во всех подробностях смещение Хрущева, не забыв упомянуть, как сам «врезал ему» на пленуме, откуда только что вернулся, и закончил поздравлениями в адрес «дорогого Леонида Ильича». Потрясенная Нина Петровна молчала: поняв наконец свою ошибку, Зимянин смутился и повесил трубку.