Хрущев. Лидер целины, «оттепели» и кукурузы

В начале 60-х годов советские люди питались в основном кукурузным хлебом, который разваливался в руках уже по пути из магазина, а дети, не привыкшие к такому деликатесу, отказывались есть его, требуя «настоящего» хлеба. По указу Хрущева многие поля были засеяны кукурузой. Ее выращивали даже там, где не позволяли климатические условия. Никита Сергеевич говорил, что он хочет таким путем решить сразу две проблемы – накормить народ кукурузным хлебом и пополнить недостаток кормов для домашних животных кукурузным силосом.

А в это время на Черном море стояли корабли, груженные отборной пшеницей, в ожидании отправки за границу. Моряки устроили забастовку, которая не афишировалась, но о ней узнали все советские граждане. Казалось, власть страны заботилась о благополучии не соотечественников, а чужестранцев.

Судьба народа нередко зависит от одного человека, стоявшего на вершине власти. В руках Хрущева оказалась и судьба стариков, доживавших свой век в сельской местности. По новому указу Хрущева у стариков, которые не могли по возрасту работать в колхозе, отняли почти всю землю, оставив только под домом и летней кухней. Городские жители не знали размеров этого бедствия. Но оно коснулось их напрямую, а я увидела его воочию, когда приехала к бабушке на несколько дней из Москвы, где жила с семьей, в станицу Ростовской области. Моя 95-летняя бабушка жила в доме одна. Ее дочь – инвалид детства – умерла в 1960 году. Там я увидела такую картину: ее огорода фактически уже не было. Почти у самого порога дома были вбиты колья и натянута проволока, за которую ей ходить не разрешалось: весь ее земельный участок был изъят в пользу колхоза, к которому отошел и ее колодец, и сарай с коровой и козой, и весь сад, который она сама сажала. Ей оставили 15 соток со старыми лесными грушами, акациями, полуразвалившейся кухней и курятником. Для тыквы, которую любила бабушка и ее корова, на огороде места не было. Не стало ни бахчи, ни кукурузы. То, что было раньше огородом, превратилось в пустырь, заросший травой, которым бабушке пользоваться теперь не разрешалось, объяснив, что огород у нее изъяли потому, что она не работает в колхозе и, значит, не является его членом, а землей пользуется колхозной.

– Возраст мой уже к ста годам приближается, работать не могу, – объяснила она представителям закона.

– Но ты же ползаешь по огороду?

– Ползаю.

– Вот и в колхозе будешь ползать, и тогда тебе вернут твой участок, – то ли в шутку, то ли всерьез посоветовали они ей. Вернуть участок, который она купила вместе с домом много лет назад, не помогли ни ходатайства ее сына, инвалида войны, ни 70-летней дочери, участницы войны, которая жила в Ростове. В таком же положении оказались все одинокие старики в станице. Такими мерами власти решили пополнить рабочую силу колхозов. Это было дико и непонятно. Обидным было то, что колхозу эти клочки земли оказались ненужными, на них нельзя было развернуться сельскохозяйственной технике. А рядом было больше 20 брошенных участков, заросших травой и кустарником. Бабушке пришлось расстаться с коровой и козой: их нечем было кормить и негде содержать. Другие старики тоже стали избавляться от домашних животных. Лишившись огорода, бабушка жила недолго: возраст был критический. К тому же она лишилась своего основного продукта питания – молока, который продлевал ей жизнь. После отставки Хрущева ей все вернули, но было уже поздно. Такого отношения к старикам моя бабушка никогда не видела. При Николае II донские казаки были в привилегированном положении: им разрешались большие наделы земли, инвентарь и домашний скот в неограниченном количестве. Даже Сталин еще до войны разрешал сельским жителям иметь дополнительные участки земли возле рек, для огородных культур, требующих полива. От этих сельских экспериментов пострадали не только старики, которые стали вымирать, пострадала вся страна. Сократилось количество поступавшего в государство молока, мяса, яиц. Стали пустеть прилавки магазинов и дорожать продукты. Мясо подорожало на 30 %, масло на 25 %, водка на 15 %. По этому поводу в народе сложили частушку:

  Водка стала двадцать семь, Сала, мяса нет совсем. К коммунизму подойдем – И капусты не найдем.  

После запрета иметь подсобные хозяйства вблизи крупных городов резко сократилась рыночная торговля. Некоторые долгожители России еще помнили голодный 1921 год, когда ученый из Норвегии Нансен, пожертвовав свою Нобелевскую премию и собрав со всего мира пожертвования, спас от голодной смерти много тысяч советских людей. А теперь свои русские люди отбирали у стариков то, что поддерживало их жизнь.

Государство тоже пострадало: оно лишилось дохода с подсобных хозяйств. Непонятной осталась целесообразность этого указа. Изъятие участков земли не принесло пользы государству. В это же время заморозили и розыгрыш облигаций. В одном из русских шуточных стихотворений было написано: