Хрущёвская слякоть. Советская держава в 1953–1964 годах

Поэтому уже в сентябре — октябре 1954 года в Лондоне и Париже прошла целая череда многосторонних консультаций стран-участниц Брюссельского пакта и представителей США и Канады, в ходе которых были разработаны условия вхождения ФРГ и Италии в Брюссельский пакт, а также ФРГ — в НАТО. А уже 23 октября 1954 года в Париже состоялось подписание целого пакета новых соглашений, в том числе отдельного протокола о присоединении ФРГ к Брюссельскому пакту. В связи с этим обстоятельством в текст этого пакта были внесены поправки, согласно которым прежний Западный союз стал официально именоваться Западноевропейским союзом (ЗЕС). Таким же отдельным протоколом на Парижской конференции было оформлено присоединение ФРГ и к Североатлантическому договору. Хотя в день подписания этих документов канцлер ФРГ Конрад Аденауэр выступил с официальным заявлением о том, что его правительство будет воздерживаться от всех действий, несовместимых со строго оборонительным характером парижских договорённостей и никогда не прибегнет к силе для объединения Германии или изменения границ ФРГ.

По мнению ряда западных авторов (М. Трахтенберг[640]), новые Парижские соглашения, ставшие базой обновлённой системы европейской безопасности с особым режимом контроля за свободой действий ФРГ и активным участием США в европейских делах, в значительной степени сняли опасения Москвы по поводу «возрождения германского милитаризма» и прочих «страхов Кремля». Вместе с тем большинство российских историков (Н.Е.Быстрова, Ф.И.Новик, Н.В.Павлов, А.Д.Богатуров, В.В.Аверков[641]), полагают, что включение ФРГ в НАТО и ЗЕС представляло собой немалую ценность для американских стратегов, поскольку до сих пор обе эти структуры оставались во многом «бумажными фантомами», так как у них не было реальных вооружённых сил. Европейские континентальные державы, в частности Франция, Италия и Бенилюкс, не могли по финансовым соображениям содержать полноценные армии, чтобы как-то уравновесить советское присутствие в Восточной Европе. А Великобритания и США не горели особым желанием иметь на Европейском континенте сколь-нибудь крупные воинские контингенты этих держав, за исключением сугубо символических сил. Поэтому создание германского бундесвера давало и европейской, и атлантической структурам безопасности столь необходимый им контингент реальных и боеспособных войск в Западной Европе.

Одновременно вхождение западногерманских войск в военно-политические блоки Запада позволяло всем союзным державам контролировать военную политику ФРГ, быть в курсе планов её военного строительства и разработки германской военной доктрины. Таким образом, как полагают многие историки, Североатлантический военно-политический альянс был нацелен не только на нейтрализацию активных наступательных устремлений Советского Союза, но и потенциальных реваншистских тенденций в самой Западной Германии. Именно эта двойная цель альянса и определялась в так называемой доктрине «двойного сдерживания», о которой мы поговорим чуть позже.

После подписания Парижских соглашений высшее советское руководство всё ещё не оставляло надежд убедить западные державы согласиться на решение германского вопроса по формуле «объединение + нейтрализация». В качестве возможного компромисса Москва предложила пока отложить ратификацию Парижских соглашений и провести 29 ноября 1954 года в Москве или в Париже специальное совещание по этому вопросу[642]. Первоначально на это предложение было откликнулся французский премьер-министр Пьер Мендес-Франс, поскольку многие французы очень негативно относились к самой идее включения ФРГ в структуры НАТО и ЗЕС. Однако после того как французский парламент отказался посылать свою делегацию на это совещание, 22 ноября П. Мендес-Франс в своём выступлении на 9-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН был вынужден публично отвергнуть советское предложение. Естественно, это предложение отвергли и другие сателлиты США, поскольку сама мысль о нейтрализации Германии казалась тогдашним американским стратегам неприемлемой ценой за её объединение. Слабая безоружная Германия, как полагали в Вашингтоне, не сможет быть противовесом советскому присутствию на Европейском континенте, тогда как западноевропейские державы без германских ресурсов будут неспособны оказать достойное сопротивление советским войскам в случае начала новой мировой войны. Понимая эту ситуацию, советские дипломаты по указанию Президиума ЦК стали готовить своеобразный «контрудар», активно развернув в этот период подготовку к созданию полноценного военно-политического блока восточноевропейских государств.