Хрусталь

- Что в итоге? Ты согласилась отдать ему руку и сердце?

- Так! Где мои туфли?! Всё тебе расскажи!

- Всё, всё! Вот!

Я перевёл ей деньги через мастерфон и показал транзакцию.

- Пф-ф, вот вы мужики все такие… По пути наименьшего сопротивления. Как же это всё не интересно… И ты такой же, как и Макс.

- Ну ладно, ладно! Что ты хочешь?

- Поехали вместе в столицу, там ты меня и порадуешь.

По её лицу пробежала тень игривой улыбки, а в глазах мерцала глубинная женская заинтересованность.

- Олеся… - Я смотрел на неё исподлобья. – Ты что сейчас ко мне подкатываешь?

- Ой, всё. Иди гуляй.

С этими словами она меня оттолкнула и скрылась за поворотом, но я то знал, что оно значило. Она не приняла предложение Макса.

Глава вторая

Одна из главных и самых сложных задач, работая на полигоне и в Елльске, заключалась в том, чтобы бороться со скукой, потому что большая часть работы - рутина. На таких предприятиях все процессы отлаженные, поэтому чего-то сверхъестественного никогда не происходит… Ну ладно, почти никогда. Бывают и активные периоды, мы их брать в расчёт не будем. В остальном, любые внештатные ситуации прописаны в протоколах, каждый из сотрудников примерно раз в полгода проходит полный курс информационной, промышленной, личной и групповой безопасности. Это обязательно, и никто не имеет права отлынивать. Дело может дойти вплоть до увольнения одним днём, поэтому все подходят к процессу максимально серьёзно, но даже старожилы, знающие здесь все уязвимые зоны, все проблемные места и «тонкие» стенки, потихоньку сходят с ума от рутины и повторяющихся действий, которые если не повторять, могут привести к фатальным последствиям.

Тут всё по заветам «эффекта бабочки», малая ошибка может привести к колоссальным последствиям, особенно с учётом того, что на территории работает ЦКК, а это не игрушки, если в ЦКК произойдёт ЧП, то расхлёбывать придётся всем полигоном.

Чтобы как-то разнообразить жизнь, созданы все условия, начиная от нескольких спортивных точек в городе и на самом полигоне, заканчивая питейными заведениями, домами культуры и даже библиотеками.

Планировалось, что люди будут заниматься действительно культурными вещами, а на деле получилось всё совсем наоборот. Пара публичных домов, о которых все знают, но продолжают закрывать глаза, ибо вещь для некоторых страт населения нужная, можно сказать незаменимая. Например, для работяг-шахтёров, которые сутками проводят на строительстве новых объектов на полигоне. Им нужно выполнить работы как можно быстрее, так как суммы фиксированные, у них нет времени заниматься «окультуриванием», они пашут как лоси. С работы в койку, на выходных в бордель, а там глядишь объект скоро будет сдан. Иногда темпы строительства пагубно сказываются на качестве новых модулей, но не критично. Всё-таки основной массив строился мощнейшими профессионалами своего дела, а второстепенные надстройки – это уже дело десятое. Важно, но не настолько, чтобы строить это всё десятилетиями.

Дома культуры после заката превращались вообще в пристанища содомии, начиная от тайных анонимных встреч для особых господ, заканчивая игорными клубами, покером, штоссом, да и чего там только не было, разве что рулетка считалась какой-то дикостью, которая недостойна находиться в стенах подобных мест. Игровые автоматы тоже были не в почёте. Местная публика любила включать интеллект, мозги должны работать даже в игре. А рулетка, да автоматы – это всё для быдла.

Пару раз я приезжал на вызовы совсем странные, поначалу даже терялся, а потом вспоминал про человеческие пороки и всё становилось на свои места. Наркотики, запрещёнка, грибы, травка… Всё шло в ход. Как будто город сводил всех с ума, люди плясали фатальную кадриль с госпожой судьбой, испытывая на прочность не только свой организм, но и нервы окружающих. Но надо сказать, нервы были прочные, такими нервами танкеры можно швартовать.

Ника правильно сказала, здесь все курят… И не только сигареты. Нет места более притягательного, чем Елльск, где хотелось бы провести свои последние дни, глядя на звёзды, укутавшись тёплым воздухом лета, под кронами исполинских сосен и елей. Чуть поодаль от города разрастались секвойи и там было особенно красиво. В двух километрах – горная речка, чистая как слеза младенца, летними ночами там разве что ленивый не купался нагишом, затаскивая разгорячённую подругу в прохладные воды, покрываясь мурашками, трогая её за все выпуклости, наслаждаясь жизнью так, будто это последний день на этом свете.

Я и сам хотел бы затащить туда Нику, раздеть её догола, ощутить под пальцами бархатную кожу, провести ладонью по бедру, вызвать мурашки и швырнуть в водоём так, чтобы дар речи потеряла. А потом прыгнуть самому и уже не прекращать трогать её до тех пор, пока не потеряет сознание от экстаза…