Хрустальная колыбель

Слух о том, что Хач и законники вышли из Хазы вместе с Кунтышом, зарезанным насмерть прошлой ночью, разнесся по Корсу со скоростью базарной сплетни, и когда процессия вышла из ворот крепости, за ней уже тянулся хвост в несколько сотен рыл. Мертвец то и дело останавливался, становился на четвереньки, принюхивался, как будто мог что-то учуять сквозь собственный трупный запах. Он довольно уверенно двигался вдоль залива, и путь, похоже, собирался быть не слишком коротким.

— Кого ищем-то? Это… Хач почтенный, — наконец решился спросить Пухлый, но Кабатчик только приложил палец к губам, давая понять, что разговоры сейчас ни к чему.

Дальше все шли молча, даже ступать старались как можно тише. И никто не посмел отстать, или забежать вперёд, или просто затаиться за низкорослыми кустами, пробивающимся сквозь мелкую прибрежную гальку.

На закате Шкилет повернулся лицом к тому месту, где за серой пеленой должен был находиться багровый блин закатного солнца, и позвал Служителя — как учили, прижав к груди серебряную бляху, исписанную неведомыми знаками. Но как он ни старался, берег оставался пуст. Он расстелил одеяло, отнятое у Кунтыша, положил на него здоровенное хрустальное яйцо и сам присел рядом. Многочисленные грани так и играли разноцветными яркими бликами, несмотря на пасмурную погоду и быстро густеющие сумерки. Эта штука наверняка стоила немало, и в прежние времена он непременно отнёс бы её в Разменную слободу. Может быть, то же самое и собирался сделать покойник? Но почему этот проклятый Служитель так и не явился? Хоть сказал бы чего… И что теперь с этим яичком делать? Ни продать его, ни съесть… А себе для красоты оставить — опасно. Жить вообще опасно — всё время рискуешь сдохнуть. Нет, надо было ещё по весне отсюда чалить куда подальше! Чуял ведь: добром этот год не кончится.

«…если вдруг однажды тебе станет жутко от той жизни, которая вокруг тебя, если душа твоя начнёт замерзать…» — как ведь гладко говорил-то: приду, мол, только позови! Душа, понимаешь… Было бы чему мёрзнуть. А есть ли вообще душа у душегуба?

— Нау! — сделал он последнюю попытку докричаться до Служителя, но зов снова утонул в пене прибоя.

Может, припрятать сокровище до лучших времён? Да только наступят ли они — эти времена? Да и может ли эта штука вообще принести удачу? Вон Кунтышу как не повезло — только он её притырил, сразу же и сдох. Швырнуть бы её в воду и забыть о ней навсегда. Так спокойнее будет, ежели Служитель не является. Вот и забивай с ними склянки после этого.

Шорох прибрежной гальки прервал его горестные размышления, и оказалось, что вдоль берега происходит факельное шествие. Значит, братва кого-то ищет или чего-то потеряла. Сейчас неплохо было бы незаметно присоединиться к толпе, а то законников и так негусто осталось, и если кто-то из них не участвует в общих забавах, это может не понравиться Хачу. Опасно — оказаться у него в немилости. Хотя и в милости — не лучше. У него теперь одно наказание — чирк по горлу и рыбок кормить…

Шкилет окинул взглядом изъеденные волнами прибрежные скалы, соображая, куда бы спрятать до поры свою добычу, но за спиной вдруг послышались чьи-то медленные тяжёлые шаги. Он оглянулся, и колени его чуть не подломились от внезапного испуга — Кунтыш, зарезанный прошлой ночью, стоял перед ним в дюжине локтей, широко расставив ноги, и смотрел исподлобья на своего убийцу, а между двух валунов, торчащих за его спиной, протискивался сам законник Хач.

Всё… Теперь думать оставалось только об одном: что предпочесть — прожить ещё пару дней, вися на дыбе, или броситься в холодные воды залива и плыть вперёд, пока морская дева не позовёт. Нет, и соображать, что лучше, уже некогда… Кунтыш уже тянет к нему скрюченные пальцы и неумолимо приближается, упорно продолжая переставлять свои почти негнущиеся ноги. И вонь! Эта вонь… Ещё несколько шагов, и возмездие свершится. Мёртвого не убить — только живой может до смерти дожить.

Хач наконец выбрался из узкой расселины и с нескрываемым любопытством смотрел, что будет дальше. Значит, позабавиться решил повелитель Корса, не иначе. Руки сами схватили хрустальное яйцо, а ноги сами понесли его прочь — куда угодно, лишь бы подальше от этих мерзких пальцев, готовых вцепиться в него мёртвой хваткой, чтобы утащить за собой в Пекло. Несколько прыжков, и Шкилет оказался почти у самой полосы прибоя. Единственная лодка, лежащая на берегу, наверняка была дырявой, но не пойдёт же она сразу ко дну. Если удастся отгрести от берега, то какое-то время ещё можно будет побороться за свою драгоценную жизнь, а потом, как и полагается жителю Корса, отправиться к Хлое. Морская дева, по слухам, не слишком строга к утопленникам. Главное — не оглядываться! Главное…