Хрустальная ловушка

— И вы не оказали сопротивления, охраннички?

— Не успели, — ввязался в разговор проснувшийся Коля. — Очень неожиданно все получилось.

— Неожиданно, — Звягинцев поднял с пола пару карт: червонную даму и валета пик. — В карты резались, твари?

— А что, это запрещено законом?

— Я бы вам не то что человека охранять, белку бы не доверил.

— Белка песенки поет да орешки все грызет, — меланхолично продекламировал Радик. — Вы бы предупредили, шеф, что возможно нападение на объект. Мы бы были во всеоружии.

— Ладно, вставайте.

Пока охранники выпутывались из остатков веревок, Звягинцев вошел в клетку, из которой совсем недавно выпорхнула птичка-Ольга. Интересно, кто все-таки освободил ее?

А что, если Марк?

Эта мысль заставила Звягинцева похолодеть. Если это сделал Марк, тогда вся его версия и гроша ломаного не стоит, тогда он так ошибся в человеке, как не ошибался никогда.

Нет-нет, возьми себя в руки. Пал Палыч, это легко проверить. Нужно только снять телефонную трубку и позвонить в комнату номер тринадцать в административном крыле отеля.

А впрочем, он еще успеет позвонить, успеет в любом случае.

Звягинцев прошелся по комнате и заглянул в стоящий на столе компьютер. Вот что такое деловые люди, даже на отдыхе не расстаются с работой. Экран компьютера светился.

«Я ЖДУ ТЕБЯ. НИЧЕГО НЕ БОЙСЯ. ЧЕМИ ПАТАРА ГОГОНИЯ. МАНАНА».

Смысла текста Звягинцев не уловил, и это рассердило его.

Рассердило настолько сильно, что он крикнул обоих охранников.

— Ну, — безнадежно спросил Пал Палыч. — Кто-нибудь из вас знает, что такое «чеми патара гогония»?

Радик посмотрел на Звягинцева как на сумасшедшего. Но вечный дурак Коля… Вечный дурак Коля меланхолично сказал:

— Моя маленькая девочка.

— Что? — Звягинцев даже опешил. — Что ты сказал?

— Моя маленькая девочка. Это по-грузински. Чеми патара гогония — моя маленькая девочка.

— Ну ты даешь! — Радик посмотрел на своего напарника с уважением.

От неожиданности Звягинцев даже сел на стул рядом с компьютером.

— Откуда ты знаешь? — спросил Пал Палыч, глядя на русопятую, абсолютно славянскую физиономию охранника.

— У меня крестный грузин. И первая женщина тоже была грузинкой…

«Уж не ее ли страсть вышибла из тебя зачатки мозгов?» — Звягинцев посмотрел на Колю с нежностью.

— А ты никогда не говорил, — не мог прийти в себя от Колиной эрудиции Радик.

— А ты и не спрашивал.

— А еще что-нибудь знаешь?

— Ну… Me шени макоци…

— Это что?

— Целую тебя, — мечтательно произнес Коля.

— А еще?

Коля задумался.

— Шэни дэда моутхан…

— Ну и?

— Это в смысле мать твою… — нехотя объяснил Коля.

— А еще?

— Карги моутхан.

— Это как?

— Тоже непечатное. А еще есть — шэни набичуар…

— Да уж, научила тебя твоя грузинка, — не выдержал Звягинцев.

— Это крестный, — поправил Коля. — Моя грузинка была святой женщиной.

Звягинцев вдруг подумал о том, что если удача приходит, то она приходит надолго. Кто бы мог подумать, что остолоп Коля окажется силен в грузинском, и не только ненормативном. Смысл послания прояснился, особенно если учесть, что мать Ольги была грузинкой. «Моя маленькая девочка» — это могло быть адресовано только ей, а никак не Марку. Но где ее может ждать грузинка-мать по имени Манана, покончившая с собой много лет назад? И кто отправил Ольге это послание? Ясно, что не покойница, хотя измученная Ольга могла принять эту строчку за привет с того света и руководство к действию. Тогда кто?

Пора звонить Марку.

Звягинцев снял трубку и набрал номер комнаты номер тринадцать, в которой временно поселился Марк. Если телефон будет молчать, то…

Марк снял трубку сразу же. И голос его был совсем не сонным.

— Это Звягинцев, — сразу взял быка за рога Пал Палыч.

— Да.

— Не спите?

— Как я могу спать?

Правильно, спать ты не можешь.

— Откуда вы звоните? — спросил Марк.

Звягинцев ждал этого вопроса.

— Из коттеджа.

— Что-нибудь случилось? — Голос Марка остекленел.

— Да.

— Что?!

— Ольги больше нет, — честно сказал Звягинцев.

Но Марк — Марк истолковал его по-своему, именно так, как и ожидал Пал Палыч. На том конце провода судорожно молчали — именно столько Марк отпустил себе на осмысление сказанного Звягинцевым.

— Это я… Я во всем виноват… Она приняла таблетки, да?

Поспешил, голубок, поспешил, поспешил и прокололся.

Прокололся, вот и ладушки.

— Может быть, — уклонился от прямого ответа Звягинцев.

— Конечно же… Она принимала нитразепам, от бессонницы… В последнее время она страдала бессонницей. Я же знал, что у нее есть таблетки… Как я мог об этом забыть?

— Точно. Пузырек остался, — поощрил Звягинцев начинания Марка.

— Когда? Когда это произошло? Может быть, ее еще можно спасти?..

Опять прокололся. Раньше об этом нужно было спрашивать.

— Поздно. Но вы ни в чем не виноваты. Она сама приняла решение. — «Что же я говорю такое, в бога душу мать!» — Это намного лучше, чем то, что могло ее ждать…

— Я сейчас приду.

— Жду вас, Марк. Очень сожалею.

Положив трубку, Звягинцев вышел к охранникам.

— Значит, так. Действуем быстро. Радик. Ты отправляешься в мой кабинет.

— Это где муж сейчас? — уточнил Радик.