Хрустальная пирамида

Мне хотелось взять с собой на память макет, построенный Эриком Бернаром, но он был слишком велик, и управиться одному с таким большим багажом оказалось не под силу. Леона обещала взять его к себе на хранение до премьеры «Аиды-87», и я не стал возражать. После завершения работы над фильмом она собиралась снова пригласить нас с Митараи в Америку. Я понял, что ее обещание хранить у себя макет продиктовано желанием дать нам лишний повод для приезда. Ей очень хотелось показать Митараи — а может быть, и мне — свою готовую работу.

Я пообещал обязательно привезти Митараи на премьеру и пожелал Леоне успехов в работе. Она ответила по телефону, что эта ее картина останется в истории кинематографа и она сделает для этого все. Предчувствие успеха давало ей уверенность в том, что съемки идут удачно. Я тоже не сомневался, что она всего добьется.

Леона относилась к числу женщин, у которых все получается. Она обладала настойчивостью, молодостью и даром осуществлять любые мечты. Единственно, чем у нее не получилось завладеть, был Киёси Митараи.

После возвращения в Басядо прошло уже четыре дня, как я погрузился в свою обычную жизнь, наполненную посещением кладбища для животных, редактированием скопившихся заказных рукописей и написанием открыток с благодарностями в ответ на письма читателей, когда Митараи позвонил из аэропорта Нарита. Он сообщил, что вернулся в Японию.

На следующий день мне не представилось случая спросить у Митараи, куда он ездил. К нему пришел человек с просьбой о помощи в новом расследовании, и мы завертелись в круговороте дел. Таким образом, осталось загадкой, что делал Митараи целую неделю после того, как рассказал в павильоне «Парамаунта» о завершившемся расследовании. На вопросы отвечать он не собирался. Но по тому, что на его чемодане появился новый стикер с сидящей на дереве коалой, я предположил, что он ездил в Австралию.

Потом от Леоны пришло авиапочтой письмо, в котором она сообщала, что съемки проходят удачно, но из-за того, что они выбились из графика, ей не хватает времени даже для сна, и все-таки остается надежда успеть в срок и провести в декабре просмотр для прессы. Поэтому, мол, обязательно приезжайте вдвоем на этот просмотр, авиабилеты будут вам присланы.

Кроме того, она благодарила за расследование убийства и подробно сообщала, что Стива Миллера еще не нашли и что, по слухам, семья Алексонов создала специальный фонд для поддержки живущего на Бич-Пойнт Роджера.

К письму был приложен листок с пожеланиями от всех звезд, с которыми мы познакомились во время своего путешествия. В середине него почерком Эрвина Тофлера было написано: «Всемирно известному сыщику Киёси Митараи. С уважением».

Кончив читать письмо, я бросил взгляд на подаренную Леоной карусель, которая стояла на письменном столе перед левой колонкой. Эта музыкальная шкатулка вместе с изготовленным Эриком Бернаром макетом большой пирамиды на Бич-Пойнт послужат отличным напоминанием об этом незаурядном деле.

В одном из недавних читательских писем я увидел предложение подумать над созданием музея Киёси Митараи. Автор письма предлагал помочь нам с землей и деньгами, если мы согласимся построить музей в провинции. Конечно, пока мы еще молоды, не так уж знамениты и не готовы сразу же принять подобное предложение, но когда мы постареем и оно каким-то образом осуществится, шкатулка и макет займут в музее самое лучшее место рядом с пожеланиями звезд и портретом Леоны.

Вслед за письмом на наш банковский счет поступили сто тысяч долларов от «Парамаунта».

Я первый раз в жизни увидел в своей банковской книжке число с пятью нулями. Вот так завершилось расследование «Дела Хрустальной пирамиды» на Бич-Пойнт.

Басядо, Япония — 2

Два следующих месяца с небольшим я провел с ощущением, как будто приходил в себя утром после фантастического сна. День за днем становилось все холоднее, и время текло в воспоминаниях о пережитом нами необыкновенном лете.

Торговцы в вестибюле аэропорта Гелиополиса, египтяне в длинных, до пят, одеждах, освещенные утренним каирским солнцем. Запах пыли и иссушенной солнцем земли. Белые, давящие своими размерами пирамиды и сфинкс. Каменная статуя красивой девочки, которую я увидел в коридоре Каирского музея. Леона, обдуваемая вечерним речным ветром, на палубе круизного корабля. Сверкающие на ее запястьях крупные золотые браслеты, играющий на ветру тонкий пояс, синий подводный мир Мексиканского залива. Возвышающийся на морском дне каменный алтарь, внутри которого — стены с росписями. Заполненный водой туннель, начинающийся под потолком подводного зала и кончающийся похожим на пещеру жильем монстра…

Стоит только начать, и конца нет этим воспоминаниям. Сейчас, когда я вернулся к тихой жизни в нашем иокогамском доме, трудно было поверить, что все это действительно существует. В голове все смешалось, как при алкогольном или наркотическом опьянении. Я чувствовал себя словно больной, который не может встать после того, как слишком долго пролежал в горячей ванне.