Хрустальная сосна

- Да так. Знали, конечно, девичью, когда она на работу пришла. А замуж вышла втихую, отправилась в отпуск и вернулась с кольцом, никого на свадьбу не приглашала и вообще никого не посвящала в свою семейную жизнь. Никто даже не знал, кто ее муж… Зато я знал, - остро подумал я.

- А зарплату получала переводом на сберкнижку, так что даже в ведомостях ее никто не видел, - продолжал Славка. - Полная тайна. Прямо-таки Мата Хари районного масштаба… Просить Славку сходить прямо в отдел кадров или в бухгалтерию я не стал: этой была уже процедура, уровня войсковой операции, к тому же такой информации в нашем достаточно строгом режимном НИИ ему могли и не дать.

- А девичью фамилию ты ее не спросил?

Это оставалось уже последней надеждой.

- Спросил…- вздохнул он. - Она была Смирновой.

Да уж, - думал я, искренне поблагодарив Славку и повесив трубку. - С такой фамилией в нашем миллионном городе хрен кого разыщешь… Как всегда в неприятных для меня ситуациях - а в последнее время они все стали исключительно неприятными - я прошел на кухню и выпил водки. Потом некоторое время стоял у окна, тупо размышляя: почему так несправедливо, почему жизнь обрубает мне все боковые ходы…

*-*

У меня, конечно, оставался один вариант. Самый простой и наверняка успешный.

Вытащить из стола старые записные книжки - я не выкидывал их никогда, допуская возможность, что когда-нибудь старый адрес или телефон давно покинувшего мою жизнь человека может понадобиться. И методично обзвонить всех имеющихся там девиц. Всех до одной, начиная со школьных времен.

Женских фамилий было в этих книжках больше, чем достаточно. И имелась вероятность, что хотя бы одна окажется незанятой. И согласится встретиться со мной и снять трусы без далеко идущих планов. Однако я не стал пытаться претворить идею в жизнь. Во-первых, она требовала неимоверного объема разговоров по телефону - бесед и рассказов о себе. А я не хотел общения, поскольку ни на один даже самый безобидный вопрос не был в состоянии ответить так, чтобы не ранить душу.

Я нуждался не в общении, а в женщине, которая подставила бы себя без лишних слов, а потом отряхнулась и ушла до следующего раза, не отягощая меня вопросами. И я сомневался в том, что сумею найти подобную среди старых подруг. С которыми и в прежние годы никогда не занимался сексом, а лишь вел умные разговоры да пел под гитару… И, кроме того…

Признаться честно, я был не уверен в своих силах. Я где-то когда-то читал, что если быку-производителю отпилить рога - только рога, не трогая ничего больше! - то он утрачивает способность к своей основной деятельности. Без всяких внутренних причин, лишь от ощущения собственного психологического дискомфорта, рожденного осознанием неполноценности.

А я казался себе именно неполноценным, причем с чисто мужской точки зрения. Лишившийся работы, не имеющий ни денег, ни положения, ни малейших перспектив на улучшение. И к тому же я помнил, с какой брезгливостью смотрела на мою руку Инна. Само лицо жены как-то стерлось из памяти - но косой взгляд, брошенный на меня остался. Равно как и нежелание заниматься со мной сексом, неспособность возбудиться в ответ на мои ласки - эти вспоминания засели очень крепко, и я боялся, что с любой из найденных женщин получится именно так же.

Некоторое время я жил, как в тумане. Пил водку и снотворное, утром слонялся в сумеречном состоянии, томимый желанием и жаждой и неспособностью найти удовлетворение, потом снова пил снотворное и водку, и падал спать уже днем. К вечеру просыпался, некоторое время бодрствовал, а с наступлением ночи опять глушил себя прежними дозами. И так продолжалось изо дня в день.

Потом однажды, витая в хмельном полусне, я вдруг совершенно трезво подумал, что скоро кончатся все деньги, полученные при увольнении из НИИ. И я просто умру с голода. То есть пора-таки выходить из этого состояния и определяться с работой. Сейчас я уже жалел о содеянном - сокрушался, что смаху ушел из НИИ. И понимал, что виною - то есть толчком к этому но безрассудному шагу - послужила женщина… Да, именно женщина в самом женском смысле. Пока мы общались с Виолеттой как приятели за кофе, все шло нормально и оставалось в прежнем состоянии. Но наш рискованный сексуальный контакт смел остатки разума - и подвиг меня на действия. В общем глупые и ни к чему хорошему не приведшие. Сам этот случайный - и, вероятно, не нужный акт, мелькнув искрой удовольствия, вверг меня в еще большее отчаяние.

Я перестал думать о женщинах; все это уже казалось несбыточным. И стал размышлять насчет работы.

Вспомнилось предложение Соколова устроить меня на вычислительный центр. Сейчас, в совершенно оторванном от жизни состоянии, эта возможность казалась нереальной. Я был не способен вообще ни на что, тем более на обучение новой специальности.