Хрустальная сосна

Тихо подойдя сзади, я плотно прижался к ней, одновременно со всей наглостью взяв руками спереди. Настя ничего не ответила - наверное, просто не успела сообразить. И я не слишком хорошо отдавал отчет, что делаю, с какой целью и чем все может кончиться лично для меня. Но, потрогав сквозь одежду ее грудь и не найдя ничего существенного, схватился за гладкие прохладные бедра. Они оказались столь приятными на ощупь, что желание мое - накопленное за долгое время, хоть и сдерживаемое старательно - пересилило все остальное. Удивительно ловко - даром, что имел лишь полторы руки - я скользнул под ее юбку. Не встречая сопротивления, одним рывком спустил колготки вместе с трусами. И не поняв даже, когда сам успел расстегнуться, уверенно приподнял Настин большой, влажный зад и вошел в нее снизу. На долю секунды запутавшись в неожиданно густой растительности, воткнулся резко и грубо, с первой попытки до упора: так глубоко, что она даже вскрикнула - скорее от боли, чем от неожиданности.

Больше она не успела издать ни звука.

Не обращая внимания на реакцию - точнее, на полное отсутствие таковой со стороны ошарашенной Насти - я начал лихорадочные движения. Не заботясь о ее ощущениях, стремясь скорее выплеснуть результат.

Внутри у нее оказалось так широко, что я почти ничего не чувствовал, хотя и был уверен, что все получится очень быстро. И торопился взять ее целиком. Глядя на Настин затылок, покрытый вздрагивающими кудряшками шестимесячной завивки, потискал мягкие ягодицы, ощупал толстенький живот с глубоко втянутым пупком, крепко сжал сверху то шерстистое место, куда судорожно вбивал свою интимную часть, яростными толчками сотрясая ее тело. И наконец запустил обе руки под кофточку, неделикатно смахнул туго застегнутый лифчик и жадно схватил ее груди. Оказавшиеся совсем хилыми, состоящими из одних сосков.

Через несколько секунд я дошел, практически без ощущений, изверг порцию в жаркую глубину - даже не задумавшись, можно ли так делать - и сразу выдернул свою скользкую плоть. Не слушаясь меня, она продолжала работать: горячо пульсировала, напоследок выбросив несколько молочных струек на серый металлический фальшпол. Но желание уже полностью спало, и эта чужая, мокрая, некрасивая женщина сделалась противной. Особенно неприятно ударил ее запах. И хотелось скорее бежать.

А кругом все оставалось обычным; по-прежнему натужно жужжал неисправный накопитель - который, надо сказать, заело в наиболее подходящий момент…

Стреноженная бельем Настя - то ли с ступоре от случившегося, то ли ожидая чего-то еще - продолжала стоять, не одергивая юбку. И пока я, плохо управляясь не до конца привычной левой рукой, приводил себя в порядок, из нее медленно поползла обратно моя жидкость, прокладывая путь по ляжкам. В воздухе отвратительно пахло только что свершившимся совокуплением. Я забрызгал-таки все вокруг; везде блестели мутные шлепки, на ее не очень свежих трусах уже потемнели впитавшиеся пятна. В черных длинных волосах, что непотребно торчали между Настиных ног, застряли тягучие беловатые капли. Что-то блестело на ее толстых икрах, на ягодицах и почти на спине; и даже на задранной юбке повисло нечто, напоминающее жидкий плевок…

От вида этого мне стало дурно. Все связанное с сексом казалось мне сейчас невероятно мерзким и вызывало позыв к рвоте… Я спешно покинул машинный зал, плотно закрыв дверь, и тут же ушел домой. Из меня все еще сочились остатки, которые я побрезговал слить в Настю, белье мое сделалось мокрым и гадким. Я сбросил с себя все прямо на пороге квартиры, а потом долго плескался под душем, в несколько приемов отмывая с себя запах ее тайных мест - который, казалось, въелся в тело и обволок меня с ног до головы. Все событие, на описание которого ушло бы гораздо больше времени, в реальности произошло так молниеносно, что я даже не успел по-настоящему насладиться телом этой женщины. Правда, если признаться честно, наслаждаться было нечем. При контакте оно оказалось вовсе не привлекательным: не то чтобы совсем увядающим, но совершенно неаппетитным. Настю стоило рассматривать как объект эстетического удовольствия - ноги ее издали смотрелись великолепно - а не сексуального. И половой акт с нею принес мне скорее умственное, нежели физиологическое удовлетворение. Прежнее желание основывалось на иллюзиях.

Кроме того, я с констатировал, что до сих пор ничего не понимаю в женской сущности. Я знал, что Настя семейная и сугубо положительная, я не видел с ее стороны малейших намеков на возможность побочной связи - ни со мной, ни с кем бы то ни было из сослуживцев. Набрасываясь на нее, как голодный волк, я руководствовался инстинктом. Рассудок молчал. В принципе я должен был сразу получить по физиономии. Но я взял ее легко и неожиданно. Ураганный налет обошелся без всякого насилия или принуждения: я просто сдернул с нее трусы, и она отдалась, не сопротивляясь. Такой парадокс не укладывался в мое сознание…