Хрустальная сосна

Мы много времени стали проводить просто в постели - даже не соединяясь, а просто тихо и нежно лаская друг друга. Вспоминая уже в нынешнем возрасте наши первые месяцы с Викой, я неизменно чувствовал какой-то запоздалый стыд - как мальчишка, некогда занимавшийся онанизмом и не забывший о том во взрослом возрасте. Мне казалось непостижимым, что встречаясь с нею, я оставлял где-то в стороне интеллектуальное человеческое достоинство и превращался в биологический автомат для совокупления - причем не простым, а самыми разнообразными способами. Порой мне даже хотелось вычеркнуть из прошлого*такую* память о связи с Викой. Но потом, еще раз взглянув на все истинно взрослым, трезвым взглядом, я понимал, что все это не может считаться ненормальным. Ведь тогда - в нашу самую лучшую, полную совокупительных феерий пору - мне не было даже тридцати. То есть я находился в том возрасте, когда именно секс во всем его разнообразии составляет для мужчины основной смысл жизни. И теперь, вспоминая, стоило лишь порадоваться, что несмотря на увечье и неадекватное самоощущение, я все-таки нашел Вику и смог взять то, чего не могли получить иные, более удачливые во внешнем смысле сверстники…

Думаю, мы могли бы так жить с нею хоть до сих пор - миновав свою молодость, слегка постарев, но оставаясь по-прежнему привязанными друг к другу телами. И жили, если бы в один прекрасный день громом не грянуло сообщение Вики о том, что она выходит замуж за итальянца и уезжает из России навсегда.

Сказав это, она тут же добавила, что решение ее никоим образом не связано с переменой взгляда на замужество и интимную жизнь, что будущего своего мужа она нашла по переписке и ни разу в жизни не видела - и, честно говоря, не горит желанием видеть, и ей все равно, какая у него пиписька и есть ли она вообще - но просто для нее остался единственный шанс уехать из этой проклятой страны, найти нормальную работу и как-то устроить жизнь.

Чем она занималась здесь, я не представлял: наше непроникновение в личную жизнь за пределами постели было столь полным, что я даже не знал, где она теперь работала.

Я даже не стал вторично предлагать ей выйти за себя замуж и обещать больше, чем мог дать неизвестный итальянец; я как-то мудро и печально осознал, что Викой сейчас движет не логика, а как раз полное ее. чисто женское отсутствие. И любые слова бесполезны, если она зациклена на отъезде, хотя и видит заранее неромантическую его сторону.

Но все- таки я видел, что Вике грустно расставаться со мной. И перед ее отбытием мы провели вместе целых две недели. В течение которых она жила у меня -это было вызвано не только желанием насытиться друг другом напоследок, но и тем, что уезжая, Вика обрубила за собой все мосты, продала квартиру и ей было просто негде жить последних две недели.

И, надо сказать, к исходу этих недель я в очередной раз понял, сколь права была она в своих суждениях. Нам было хорошо, как всегда. Но все-таки прежде, когда оба оставались абсолютно свободными и не связанными никаким общим бытом, было чуточку лучше… Потом я проводил ее в аэропорт. Мы нежно и мучительно поцеловались - гораздо, горячее, чем в свое время с моей законной женой Инной, уезжавшей как будто на четыре месяца, но в самом деле навсегда. Поцеловались с нею прежде, чем помахать друг другу в последний раз…

Пару лет я ничего о ней не знал.