Хрустальная сосна

У бункера было легче. Тем более, что к вечеру привезли три тележки чрезмерно длинной, неизрубленной травы, которую приходилось дополнительно пропускать через измельчитель. Угрожающего вида красный агрегат, стоявший справа от бункера. Стоило бросить в него охапку травы, как он загребал, перемалывал в ревущей утробе и с воем выплевывал из кривого хобота длинную зеленую струю. Подносить траву к измельчителю было гораздо ближе, чем кидать в бункер; а Николай нацелил хобот так удачно, что готовая масса распределялась равномерно. Такая работа казалась почти приятным развлечением. Но Аркадий непрерывно и мрачно чертыхался. Час Володиной вахты пролетел быстро. Мы едва успели загрузить бункер во второй раз, и Славка, взяв банку, пошел за водой на скважину — несмотря на вечерний час, нам, как всегда, хотелось пить. Я взглянул на часы: в нашей бригаде я наблюдал за ходом времени — и тронул Аркашку за плечо.

— А я ногу вилами ушиб, — спокойно заявил он, глядя на меня ясными даже в темноте глазами. — Не могу у мешков стоять, мне полежать немного надо. Подождем, пока Славик вернется, он Вовку и сменит.

— Славка не скоро вернется, знаешь же! А Володю менять надо. Ладно, хрен с тобой — придется опять мне идти.

— Почему ты пришел? — возмутился Володя. — А где этот хрен бородатый?

— Говорит, ногу ушиб — стоять не может… Иди отдыхай, я поработаю.

Володя молча пожал плечами, уступая мне место. Аркашка лег на кучу травы и не поднимался до конца смены. Мы пахали втроем. Меняли друг друга уже через полчаса, потому что стоять у раздатчика по часу не хватало сил. Казалось, сама техника в этот вечер была против нас. Отсыревшая трава застряла в поднятом бункере. Пренебрегая не для нас писанными правилами техники безопасности, Славка взял вилы и полез в стоящий торчком кузов, балансируя на тонкой перекладине над грохочущем подавателем. Потом перегрелся барабан и его заклинило на роликах: трава оказалась тонкой, а Николай не уменьшил вовремя подачу солярки в камеру сгорания. Пришлось останавливать весь агрегат, чтоб он остыл и лишь потом запускать снова.

Затем опять застряла трава в бункере, и опять пришлось разгребать — теперь это делали уже мы с Володей.

И так продолжалось до полуночи. Первая смена веселилась за ужином: они дали сто девяносто мешков. Мы же, как ни старались, на шесть мешков не дотянули даже до нормы.

Когда мы вернулись в лагерь, то, казалось, у меня не хватит сил даже перевалиться через борт грузовика Но я все-таки взял полотенце и поплелся к реке. Быстренько разделся и замер у кромки воды, дрожа перед ее заведомо лихорадочным холодом. Но вода оказалась на удивление теплой. Ласковой, как парное молоко. Словно это была уже другая вода, другая река, другой перекат…

Я уцепился за большой круглый камень, лежавший на дне, и дал течению вытянуть себя вдоль берега. Теплые струи тихо обтекали тело, смывая вечернюю усталость.

Чуть ниже, за ивами, что росли под перекатом, слышались веселые голоса, визги и смех. Слова тонули в шуме воды — но я их все-таки узнал: это были наши девчонки.

— Эй, девчонкии!! — крикнул я, подняв голову над водой. — Купаетесь?

Вопрос был самым дурацким, но голоса сразу затихли, будто кто-то выключил звук.

— Ой… Кто тут?! — через пару секунд отозвался испуганный голос Ольги. Я угрожающе завыл.

— Женя, ты что ли? — неуверенно прокричала невидимая Катя.

— Я самый!

Девчонки закричали все разом что-то неразборчивое, а потом опять раздался голос Кати:

— Жень, слушай… Не плыви сюда, ладно?

— А что вы там делаете? Золото моете?

— Нет, серебро, — со смехом ответила Тамара.

— Понимаешь! Мы тут! Это самое!.. — крикнула Вика.

— Да что он — не мужик, не поймет, что ли?! — Тамара захохотала. — Голые мы тут купаемся, голые!!!

И опять зазвенел над рекой многоголосый смех.

— Так ты не плыви сюда, ладно? — озабоченно повторила Катя.

— Ладно! — крикнул я. — Я и не плыву вовсе. А на дне лежу! И не вижу вообще ничего!

— А мог бы и посмотреть, между прочим, — посетовала Тамара.

— Тем более, тебя вряд ли чем удивишь, — с серебристым смехом добавила Вика. — Как мне ка-ажется… От ее голоса и слов меня бросило в жар.

Девчонки снова завизжали, было слышно, как они колотят по воде руками.