Хрустальная туфелька бабы-яги (СИ)

- Посадят её, конечно, - воскликнул Тагор, - но, учитывая все нюансы, и то, что она помогла задержать особо опасного преступника, и спасла жизнь гражданскому лицу, вам, то есть... Короче, дадут ей по минимуму. Трупов при ограблении не было, никто не пострадал, и тот факт, что всё это во имя спасения человека... Вообщем, не беспокойтесь, мало она получит. А, если адвокат хороший попадётся, может, и вовсе оправдают. В Америке и за убийства оправдывали, и такое случалось.

Маман всё это время молчала, и сохраняла своё невозмутимое спокойствие, как снежная королева.

Переодеться мы смогли лишь к вечеру, и всей компанией, я, маман, Дима и Генрих, пошли в самый шикарный ресторан.

Я надела своё новое платье, короткое, клешёное, блестящее, с голой спиной и роскошным декольте, с бретелечками в виде нанизанных жемчужин.

Выглядела я супер, во всяком случае, такой вердикт вынес Дима, когда увидел меня. Последним штрихом были шпильки, серебристые босоножки с завязками до колена, и мы сели в такси.

Я весь вечер танцевала с Димой, и в отель вернулась пьяная, но не от вина, я выпила всего три бокала лёгкого, а от избытка чувств.

Но, едва войдя в холл, я испуганно попятилась.

Посередине холла стояла огромная... простите, хотела сказать, туша. Женщина, женщина толщины невероятной, и роста гренадёрского. Это же Лариса Сатаневич!

- Вот она! – заорала она громовым голосом, а я юркнула за спину Димы.

- Вызовите полицию, - заорала я на английском, а Дима бросил на меня удивлённый взгляд.

- Это тоже бандитка? – спросил он.

- Это жена Андрея Сатаневича, - простонала я, - которой я снимки отослала.

- Теперь тебе точно конец, - ухмыльнулся он, - если бандиты не убили, то она точно по стенке размажет. Как сядет сверху, и будет блин.

- Вызовите же полицию, - вышла я из себя, и в холл ворвалась охрана отеля.

Лариса не успела мне ничего сделать, только ухватила за волосы, и охрана ловко отцепила женщину от меня, жухнув её электрошокёром.

А на следующий день приехал Андрей. Вид у него был весьма удручённый, и очень расстроенный.

- Привет, Вик, - сказал он, подходя к моему столику.

Я в это самое время мирно завтракала, любуясь голубым морем. Вторая чашка крепкого кофе успокоила меня, и я лакомилась третьим куском шоколадного торта.

- Привет, Андрюш, - улыбнулась я, и посмотрела на остатки сладкого на своей тарелке, - ты чего такой встрёпанный?

- Зачем ты Лару за решётку отправила? – устало спросил он.

- А что мне было делать? Дожидаться, пока она мне волосы выдерет? – с этими словами я посмотрела на свой кусок торта. Если я его сейчас доем, то до завтрашнего вечера есть вообще не смогу. Не очень это хорошая идея, заедать стресс сладким.

- А зачем ты ей эти фотки послала? – воскликнул Андрей, - делать больше нечего?

- Это тебе за ЧМБ.

- И ты из-за такой ерунды устроила весь этот каламбур?

- Ты меня знаешь, - пожала я плечами, - я бью редко, но метко. И я не люблю, когда меня подкалывают.

- Ты любишь сама подкалывать, меня нечистью ментовского розлива прозвала, - вздохнул Андрей, - когда Лару выпустят?

- Скоро, - заверила я его, - её взяли так, за нарушение общественного порядка.

- Боже мой! – схватился за голову Андрей, - Лариса в « обезьяннике »!

- Да ты не бойся, - усмехнулась я, - там не так уж плохо, по сравнению с нашим « обезьянником ». Спокойно и мухи не кусают.

- И ты так об этом говоришь?

- Я была там, ничего страшного нет. Таитянки очень дружелюбные, её не тронут, - и я хихикнула, - а если и тронут,

она на них сядет, и другие от подобного эксперимента решат воздержаться.

- Тебе смешно, - горько вздохнул Андрей.

- Просто я знаю разницу между нашей тюрьмой, и тюрьмой в

Тайланде.

- Ты говоришь с видом знатока, бывалая подруга, - засмеялся Андрей.

- А то, и там, и там посидела, - захохотала я, - что у вас там в Москве? Макс?

- Я Макса бросил трупом заниматься, и приехал сюда Ларису вызволять, - вздохнул Андрей, - и так дел по горло, а тут ещё и ты проблемы создаёшь. Она тебя ненавидит, ты это знаешь?

- Она для меня не пуп земли, - пожал я плечами, - хотя... мне немножко неприятно, страдает самолюбие. Но я не люблю людей, которые в жизни ничего не хотят добиться. Почему ты до сих пор живёшь с ней?

- Я люблю её.

- Ой, не смеши меня, - поморщилась я, - она такая толстая.

- Я люблю её не за внешность, а за душевные качества.

- Какие тут душевные качества? – продолжала изумляться я, - она глупая дура.