Хрустальная волчица

Согнув ноги в коленях, я царапала ногтями камень и рвала тонкую ткань платья

В голове было пусто и единственная мысль, что билась в агонизирующем, опустошённом мозгу это было то, что следующего ребенка Бьерн будет рожать самненавижуааа-а-а-а-а-а

Моментальное облегчение сравнимое с эйфорией накрыло меня, когда острая боль прекратила рвать на части моё тело. Я быстро дышала, кажется, захлебываясь, облегчением и дрожащими от пережитого напряжения руками, подняла с камней крохотное тельце своего сына

Он не дышал. Губы его были синими, а крошечное сердечко не билось. Я раскрыла рот и попыталась вдохнуть в него воздух, грудная клетка его поднялась и опала, поднялась и опала, слизи не было, носовые пазухи тоже были чистымия ничего не могла сделать, кажется выла, частично оборачиваясь в волчицу, туда и обратнопотряхивала его, молила небеса, захлебывалась гневом и бессильем

На доли мгновения из этого состояния меня выдернул Рир, мощные челюсти волка сомкнулись на предплечье, погружаясь в мою плоть и захватив моё внимание:

- Я могу попробовать спасти егомогу попробоватьты слышишь меня? Ты должна согласиться. Должна.

- Даааааа. – Закричала я. – Я согласна.

Дрожащими руками я опустила малыша на колени, и с болезненным любопытством и затаившейся надеждой наблюдала, как в тесном пространстве темных коридоров Фенрир принимает свою настоящую форму, заполняя собой всё вокруг. Он перестал расти и поставив лапы с двух сторон от моего мальчика, и приблизил пасть к безжизненному тельцу, а затем выдохнул

Дыхание обжигало легкие, белесый пар вырывался изо рта, замирая на губах ледяной коркой.

Глаза Фенрира были словно осколки цветного льда, и на несколько мгновений и его, и моего мертвого сына покрыла тонкая корка измороси. Бритвенно-острые клыки волка сомкнулись на хрупком предплечье ребенка, пуская кровь. Она замерзала на глазах, превращаясь в алый пепел, багряные хлопья то поднимались и кружились в вихре подобно снежным каплям во время пурги, то завиваясь в тонкие змейки, то плавно опускаясь на камни.

Время замедлило бег, превращая доли квази в бесконечные сенты, мой крик замер в горле, и я истово молила Небеса помочь ничтожной мне. Раздался пронзительный хлопок лишая окружающий мир звуков, глухота не пугала, плевать, главное, чтобы всё получилось.

Я замерла, наблюдая как серебряный купол накрывает неподвижную фигуру волка, а затем меня и сына. И, наконец-то, увидела, смогла рассмотреть то, что делал для моего сына Фенрир – он отдавал свою жизненную энергию, тоненькой струйкой вливая её в хрупкое, безжизненное тельце. Капля за каплей.

Токая корочка льда хрупнула, когда мой сын вздохнул грудью и тут же зашелся в громком, неистовом крике, разрушая безмолвную тишину. И это был самый прекрасный звук в мире. Спустя несколько вдохов серая кожа порозовела, губки налились цветом, он зашевелился и открыл глаза, требовательно оглашая свои пока еще не понятные мне желания.

Я зарыдала от облегчения, заливая слезами слипшуюся шерсть:

- Спасибо, спасибо, спасибо, - без остановки шептала я.

- Жизнь за жизнь МакКайла, - устало ответил волк, - ты спасла моих детей. Я лишь отдал долг.

С трудом, опираясь на сгорбившуюся фигуру Фенрира, я встала и побрела к заветной двери, но расстояние, что обычно я проходила за пару таймов, казалось бесконечным. Дойти до неё я не успела, видимо мои крики были услышаны, потому как небольшая дверь черного хода буквально вылетела с петель, освещая короткий коридор. Крупный силуэт заслонил источник света и в несколько шагов настиг, поднимая на руки нас двоих.- Генрих? – вопрос о том, как же он здесь оказался, мелькнул в моём сознании, но я так и не смогла облечь его в слова, проваливаясь в блаженный плен небытия.

Дрейфуя на поверхности вязкого сознания, я никак не могла найти силы, чтобы разлепить глаза, всё тело болело, кости и мышцы жгло огнем, даже дышать было трудно, как после первого оборота. Казалось, еще немного и я вновь погружусь в липкое болото бессознательного состояния, но клубок событий, мелькающих в памяти, стал стремительно раскручиваться, выплескивая яростное беспокойство:

- Где он? – крикнула, встрепенувшись. Наконец-то я поймала за хвост сознание, и первая мысль, ударившая набатом, была о сыне.

- Он с нами, не волнуйся. Спит. – Спокойно ответил мне Генрих, гася панику на корню. Осторожно наклонившись, он положил мне на грудь теплый, посапывающий кулёчек и с нежностью поцеловал в висок.

Я аккуратно перехватила закутанного в батистовые пеленки малыша. Он был крупнее, чем мне запомнилось.

- Тяжеленький мой, - шепнула я в розовое ушко. Он сладко пах, и я потерялась в его запахе, с наслаждением вдыхая сладкий аромат младенца. Крошечные пальчики были сжаты в кулачки, и когда я провела по малюсеньким ноготкам, он схватил мой палец. Крепко. – Какой сильный. – Констатировала я с удивлением.

- Он чудо. – Сказал растроганный супруг, присаживаясь рядом, - спасибо тебе. Спасибо.

Я смутилась, и уже было хотела признаться в том, что произошло, но вдруг услышала в голове голос Фенрира: