Хрустальное сердце

А когда проснулась, солнце пробивалось сквозь густые заросли лиан и ветви дождевого дерева. Оленин спал в кресле, вытянув длинные босые ноги и склонив голову на грудь. На полу стояла пустая бутылка из-под рома, Джейсона и след простыл. Катя улыбнулась и тихонько выбралась из-под покрывала.

Девушка переоделась и начала варить кофе — и так увлеклась, что не сразу увидела: Сергей уже проснулся, стоит в дверях, не говоря ни слова, и пристально смотрит на нее, и в его взгляде — обжигающее синее пламя.

Катя робко подошла к Сергею, и он порывисто прижал ее к себе. Их губы слились в долгом, невозможно долгом поцелуе, он словно пил ее дыхание, как измученный жаждой путешественник, достигший наконец живительного источника в раскаленной добела пустыне.

— Катенька, — прошептал Сергей, не выпуская ее из своих крепких объятий, — какая же ты маленькая, глупенькая девочка!

— Я все сделала не так? — спросила девушка, хотя прекрасно знала ответ на этот вопрос.

— Конечно, не так, — улыбнулся Сергей. — Сейчас мы с тобой выпьем кофе и что-нибудь поедим. А потом поговорим. Потому что за едой этого делать нельзя.

— Когда я ем, я глух и нем! — выпалила Катя и засмеялась: — Мне всегда мама это говорила, когда я пыталась за обедом рассказывать ей о том, что со мной произошло за день. Я ужасно неаккуратно ела, и ее это раздражало.

— Вот именно! Очень точно сказано. Надеюсь, в холодильнике найдется хоть какая-нибудь еда? А ешь ты очень изящно. Спасибо твоей маме. — Сергей открыл дверцу и вытащил коробку с яйцами, помидоры и даже маленькую белую луковку. — Сгодится. Сейчас я сделаю яичницу с помидорами. Жаль только, что зелени нет. А та, что растет в саду, боюсь, в пищу не годится. Во всяком случае, европейцам.

— Замечательно, — захлопала в ладоши Катя, — яичницу с помидорами с детства люблю. У меня папа ее замечательно готовил. Хочу, чтобы она была не сухая, а сочная, так что не передержи!

Оленин оскорбленно посмотрел на Катю:

— И кто это меня, великого гурмана и ресторатора, учить собрался? Ты лучше посмотри, есть ли хлеб, я гренки сделаю.

— А откуда ж я знаю, вдруг у вас, гурманов и рестораторов, совсем другое принято, чем у нормальных людей! — рассмеялась Катя, обнимая Сергея сзади. — Потрясающий ты мужчина, Сережа. Любая женщина будет в полном восторге от того, что ты не только хорош собой, мужественен, сексуален, умен и все такое прочее, но еще и готовить умеешь. И самое главное — любишь этот процесс.

— Я люблю не только этот процесс, — лукаво улыбнулся Оленин. — А любая женщина мне не нужна. Мне нужна ты. Ну вот и готово, — сказал он, выкладывая блюдо на тарелки. — А кофе лучше ты свари. У тебя хорошо получается. Только не вздумай воспользоваться этими пряностями, — он кивнул на полочку с многочисленными баночками, в которых трудно было разобраться.

Хоакин любил приправы и обычно, когда ему взбредало на ум что-нибудь приготовить, добавлял в мясо или рыбу все без разбора, но, как ни странно, получалось вкусно.

«Наверное, эти специи давно выдохлись. А Джейсон не дал себе труда их высыпать. — Катя взяла первую попавшуюся склянку, отвинтила крышечку, вдохнула острый аромат мускатного ореха. — Еще годится!» И, оглянувшись на Сергея, вопросительно подняла брови. Оленин кивнул: «Это можно».

Когда они расправились с завтраком, Катя потянула Оленина на веранду, где стояли два плетеных кресла. Они сели друг против друга, и девушка напряженно ждала, что скажет Сергей. Он долго молчал, наслаждаясь морским воздухом и запахами сада, прикрыв глаза. И она решилась заговорить сама, не выдержав ожидания:

— Сережа, я даже не знаю, с чего начать. Но, наверное, мне нужно объяснить, что произошло…

— Тебе нужно объяснить не то, что произошло, а почему это произошло, — мягко перебил ее Сергей, — и почему ты оказалась в роли жертвы моих искушенных в самых разных подлостях детей. Как ни прискорбно это осознавать, они учились «дворцовым интригам» у своей матери. Она очень любила играть в игры с людьми. Наверное, это у нее было от безделья. А у них отчего? Не знаю. Кстати, я заметил, что ты часто вспоминаешь родителей. Ты по ним очень скучаешь?

— Когда их нет рядом, скучаю, — ответила Катя. — А когда они рядом, то ссорюсь.

— Что ж, обычное дело. Но вернемся к моим баранам. По-другому я сейчас своих деток назвать не могу.

— Тебе Федор все рассказал?

— Конечно, — кивнул Сергей. — И не только он, но и твоя подруга Марина. Изумительная женщина! Если бы не ты, я влюбился бы в нее, как мальчишка.

— Все-таки она это сделала! — воскликнула Катя. — А ведь обещала молчать как рыба! Ну, Маринка! Ну я ей выскажу…

— Нет, Катерина, — взмахнул рукой Сергей. — Ничего ты ей не выскажешь, ты ее просто поблагодаришь. Потому что со слов Федора я ничего не понял бы. А вот она мне все объяснила так, что у меня не осталось никаких сомнений в… в твоей невиновности… Хотя тут не суд, и я не собираюсь выступать в роли инквизитора.

— Они тебе показали эти фотографии? — Катя сжалась в комок.