Хрустальное сердце

Уже будучи человеком взрослым и самостоятельным, Макс часто приезжал к родителям на выходные: отоспаться, покушать домашненького, окунуться в уютную, с детства знакомую атмосферу. Сестрица Анюта тоже приезжала, а потом она вышла замуж, родила двойню и стала наведываться в отчий дом реже, в основном затем, чтобы подкинуть внуков бабушке и дедушке. Максу приходилось «отдуваться» за двоих, а потом в его жизни появилась Лора, и семья как-то незаметно отошла на второй план. Родители сначала обижались, особенно мама. Мама звонила каждую пятницу, спрашивала, приедет ли он в гости, а у него всегда находились неотложные дела, и визит к родителям откладывался на потом. Макс сам не заметил, когда мама перестала звонить по пятницам — работа и Лора отнимали последние силы, давили угрызения совести на корню. По другим дням мама звонила, а по пятницам — нет. Он только сейчас это осознал, стоя посреди своей холостяцкой хайтековской кухни с чашкой кофе в одной руке и шоколадной конфетой в другой. Стало грустно и стыдно, и сыновний долг вдруг перестал быть абстрактным понятием, и захотелось на родительскую кухню. Чтобы отец читал за столом газету, а мама пекла яблочные пироги. Надо сегодня же позвонить родителям. Нет, лучше съездить…

Макс посмотрел в окно, потер подбородок. Если к обеду снег расчистят, можно поехать вечером с ночевкой. Выпроводить девчонку, испросить прощения у Лоры и стартовать. Он уже потянулся за телефоном, чтобы прямо сейчас испросить прощения, но вовремя опомнился. Какое там прощение в восьмом часу утра! Лора еще спит. И спать будет до обеда, а гневаться до ужина. И это при самом благоприятном раскладе, в который верится с трудом.

Что же получается? Получается, что к родным он сегодня не поедет. И завтра вряд ли поедет. Если Лора сменит гнев на милость, то нужно будет хоть денек полежать у ее ног. А если не сменит, то придется испрашивать разрешения полежать у ее ног. Как ни крути, а поездка в отчий дом откладывается на неопределенное время. Хотя почему неопределенное? На следующие выходные у него нет никаких планов, вот тогда он и поедет. А пока можно позвонить…

Трубку взяла мама. Даже когда все были дома, к телефону всегда подходила именно она.

— Мама? — почему-то шепотом позвал Макс.

— Максим? — В голосе мамы слышались радость и удивление.

— Угу, — одним глотком он допил кофе и спросил: — Как дела?

— Да хорошо все, а ты что звонишь в такую рань? Почему не спишь?

— Соскучился.

— Ну так приезжай, — сказала мама после небольшой паузы. — Племянники про тебя всё спрашивают. Я пироги вот как раз пеку.

— Я приеду, мам, — пообещал он. — В следующие выходные. Хорошо?

— Приезжай, сынок. — Ему показалось, что мама улыбается. На его холостяцкой кухне вроде даже запахло пирогами. — Мы тоже соскучились.

— Отец как?

— А что отец? Вот, сидит, газету читает.

— Все как всегда.

— Да, все как всегда. А что ж меняться в наши-то годы?

— Мам, какие ваши годы? Вы у меня еще молодые.

В трубке послышался звонкий смех.

— Приезжай, подхалим, — с нежностью в голосе сказала мама. — Отец тебе привет передает.

— И ему привет. Я люблю вас…

После этого разговора на душе стало светлее, запах пирогов усилился. Мистика какая-то… Макс счастливо улыбнулся, прошлепал в ванную. Он успел полежать в ванне, позавтракать, полистать книжку, посмотреть утренние новости, а девчонка все дрыхла. Да, горазды спать некоторые…

Макс сидел за ноутбуком, пытался работать, когда за спиной послышался шорох. На пороге маялась его ночная гостья. Вид у нее был еще тот: помятое спросонья лицо, волосы торчком, затравленный взгляд. Девчонка в нерешительности переступала с одной босой ноги на другую, зябко куталась в Максов банный халат.

— Привет, — сказал он, не отрываясь от компа.

А в ответ — тишина. Минуты две он делал вид, что работает, а потом не выдержал, посмотрел на девчонку. Конечно, в наше время глупо рассчитывать на благодарность, но хоть поздороваться-то со своим спасителем можно?

Девчонка стояла в дверях, привалившись плечом к косяку, и выглядела абсолютно несчастной. Разжалобить пытается. Чувствует, видно, за собой вину.

— Ты как? — спросил Макс чуть мягче, чем следовало бы.

Девчонка виновато улыбнулась, неопределенно пожала плечами.

Странная она, однако.

— Не хочешь отвечать? Хорошо. А как тебя хоть зовут? — Макс предпринял еще одну попытку навести мосты.

Может, он что-то не то спросил? Девчонка вдруг побледнела, зашарила взглядом по комнате. Отвечать она, кажется, не собиралась.