Хрустальное сердце фарфоровой куклы (СИ)

— Отойди от меня, долбанная ботанка! — перебил девушку своим привычным криком Кацуки, ударом отмахиваясь от её руки — Эрика хотела в знак поддержки сжать плечо парня.

Не рассчитав силы и вообще забыв о том, насколько Сейя, будучи неумелой в своих не особо сильных причудах, слабее учеников геройского факультета, он причинил ей достаточную боль, чтобы девушка пискнула от неё и быстро прижала к груди пострадавшую конечность. Её лицо вмиг чуть побледнело, а глаза наполнились страхом и подернулись солёной пеленой слёз.

Искривив лицо после осознания своего поступка, Бакуго помрачнел ещё больше и, злясь на себя, свой провал на экзамене и отчего-то на ученика из класса 1-С с волосами цвета индиго, ушёл из общей комнаты к лифту.

Взбеленившаяся Эбигейл хотела было его догнать, но вид Эрики остановил её. Беловласка только бросила несколько ругательств в спину одноклассника и практически приказала Киришиме отправиться за ним и вставить блондину мозги. Эйджиро, наконец, отмер и поспешил за другом, чтобы обстоятельно поговорить и узнать причины его странного поведения. Ни для кого из учеников класса 1-А не было секретом особое отношение Кацуки к Эрике и наоборот.

Мысленно костеря взрывного парня на чём свет стоит, Айзава-Свон подошла к подруге. Всё ещё бледная и грустная девушка стояла, потупив взгляд, пребывая в своих мыслях. Руку, по которой пришёлся удар Кацуки, она всё также прижимала к груди, не совсем понимая, что боль почти прошла. Эбигейл аккуратно положила свою ладонь на хрупкое даже для девушки плечо Эрики, мягко выводя её из прострации. Беловласка хотела было посмотреть, что у подруги с рукой, но та упрямо убрала её за спину.

— Почему? — только и спросила она почти шёпотом. На этот вопрос ответила Джиро, которая, как и многие другие одноклассники, подошла ближе к ней.

— Потому что он придурок, и с этим ничего не поделаешь.

Эрика не совсем понимала такого заявления от холодной и беспристрастной Кьёки. Девушка с необычными мочками-разъёмами явно не шутила. Сейя же сомневалась в самом смысле слов, что та произнесла, и в том, знала ли она сама их значение и правильно ли его понимала.

— Но я же ничего такого не сказала.

— Да забей и всё, — предложила Джиро. Эбигейл хмуро посмотрела на девушку, и та перестала генерировать такие «гениальные» идеи.

Кому, как не Айзаве, было знать и понимать, как неприятно, когда человек, к которому ты привязалась и который тебе нравится, относится к тебе вот так, как Кацуки.

«Ну и выбрала же ты себе гору проблем, Рика-чан, — думала Эбигейл. — Каччан — очень сложный человек.»

— Просто Бакуго обычно не сдерживает свои негативные эмоции, — заговорил Тодороки, словно прочитав мысли своей женщины. — Он очень взрывной, что по всем фронтам оправдывает его причуду. Надо дать ему время остынуть, тем более с ним сейчас говорит Киришима. Думаю, совсем скоро он успокоится.

— Я понимаю, — Эрика кивнула, но словно сама себе. Спустя пару секунд она натянула фальшивую улыбку и произнесла, посмеиваясь:

— Сегодня так много информации узнала. Надо всё уложить в голове. Пойду прогуляюсь.

Не дожидаясь ответа ни от кого, девушка вышла на улицу. Вечерело, и воздух был достаточно прохладным, а Эрика вышла без пиджака. Когда до Эбигейл дошло, что она может заболеть, беловласка выбежала вслед за подругой и попыталась её окликнуть, но Сейи уже не было в поле зрения.

Вернувшись в здание, Айзава обнаружила, что среди подростков нет Тодороки.

Тем временем Шото поднялся на этаж, где находилась комната Кацуки. Он собирался поговорить с одноклассником, поэтому пошёл к нему. Как оказалось, Бакуго и Киришима стояли в коридоре в мужском крыле. Эйджиро пытался объяснить другу, что нельзя со всеми вести себя как неадекват, а тот резко реагировал на каждое его слово и в принципе говорил на повышенных тонах.

Киришима первый увидел одноклассника и замолчал, с вопросом на лице оборачиваясь к нему. Кацуки тоже заметил присутствие ещё одного ученика героев, но никак не прокомментировал его приход — только в весьма грубой форме в голове спросил самого себя, зачем Шото вообще явился сюда.

Тодороки попросил красноволосого парня оставить его и Бакуго наедине для разговора. Эйджиро тяжело вздохнул и, согласно кивнув, ушёл к лифту.

Сперва Шото молчал, ожидая, что Кацуки накинется на него со своими претензиями и порцией обзывательств. Но поскольку и блондин не собирался инициировать разговор — он вообще считал, что раз Тодороки хочет говорить, то пусть начинает диалог первым, — сын Старателя приступил сразу к делу и озвучил первый вопрос.

— Почему ты не извинился перед ней?

Поняв, что Кацуки не спешит отвечать, Шото добавил:

— Ты же знаешь, как важен для неё.

Бакуго сжал кулаки. Его лицо ещё больше помрачнело, хотя это было практически невозможно.

— Ты видел её лицо? — глухо спросил он. В его голосе Тодороки расслышал злость. Злость на самого себя. — Она испугалась. У неё могла случиться паническая атака. Мне тошно от одной мысли, что она сравнила меня с… с той блондинистой больной сукой.