Хрустальное сердце фарфоровой куклы (СИ)

Бакуго молча хмурился. Кажется, он всё ещё решал, стоит ли вообще заводить разговор с Тодороки о том, о чём он намеревался поговорить. Её раздумья длились довольно долго и видимо мучительно для него, Шото уже хотел перезадать вопрос — вдруг Кацуки его не услышал?

Наконец, парень заговорил.

— Я хотел тебя спросить… Как ты понял, что любишь Эбигейл?

====== Глава XLI. Об их любви ======

В памяти воспоминания не унять.

Мысли онемели, им не закричать.

Грубыми руками нежно обнимай, Зима

Снежные наряды кружевные снимай с себя.

Elvin Grey & Интонация «Засыпай Зима»{?}[Песня 2017 г.]

Брови Тодороки ещё не скоро вернулись на место. После вопроса от одноклассника он едва ли не поперхнулся воздухом. И дело было не в неожиданности фразы в принципе, а в том, что Бакуго вообще её произнёс. Не думал Шото, что блондин вообще способен говорить и думать о чём-то подобном.

— Ты это серьёзно?

— Абсолютно, — Кацуки кивнул, продолжая буравить одноклассника взглядом. — Зачем мне таким шутить?

— Весьма… прямолинейно, — изрёк Тодороки, найдя в себе силы подавить удивление. — А с какой целью интересуешься?

— Понять нужно кое-что для себя, — хмурясь, ответил Бакуго. Шото понимающе кивнул и задумался.

— Знаешь, мы с Эбигейл знакомы с восьми лет. Наша первая встреча была так давно, что при всём желании и вспомнить-то её почти невозможно. Дети воспринимают любовь по-другому, не всегда отличая романтическую от дружеской или даже родительской. Так что и я, и мои братья частенько заявляли, что когда-нибудь женимся на Широ-чан, не придавая словам особого значения. Любовь была всегда, но в ту, что есть сейчас, переродилась только около трёх лет назад.

— Рад за тебя, — произнёс Кацуки вроде безэмоционально, но в тот же момент как-то недовольно. — Только я спрашивал о другом.

— Она всегда была рядом. Как говорят в свадебной клятве — и в горе, и в радости, в болезни и в здравии. Помогала, поддерживала. Это сильно подкупает.

— Я не понял. Дело в том, что она всегда давала тебе что-то? Будто мама, которую у тебя отнял отец.

Тодороки немного помолчал, слегка хмурясь. Он никогда не перестанет негативно отзываться на эти воспоминания.

— Нет. Не так. Кто-то бы безусловно мог просто привыкнуть и получать всё без своей отдачи. Но… Мне самому нравилось уделять ей время, энергию, давать заботу. С ней я чувствовал себя живым и свободным. Самим собой. Она помогала и всегда помогает мне разобраться в себе. Я нуждаюсь в её улыбке, в её смехе, в её присутствии рядом. В голосе, иногда в обычном молчании. И наоборот — ненавижу её слёзы, то, что причиняет ей боль, что ей неприятно и способно расстроить.

— Ты полюбил её потому, что она любила тебя? — всё ещё непонимающе спрашивал Кацуки. Тодороки усмехнулся. — По твоим словам можно решить, что, получая от неё что-то, ты всегда ждал отдачи и наоборот.

— Если бы всё было так просто, то безответной любви бы не существовало в принципе. Любят не за что-то, а вопреки всему. Мы оба ставим интересы друг друга выше своих из-за взаимности чувств. Но если бы было не так, если бы она меня не любила в ответ, от своей любви я бы не отказался. Вот в чём штука, Бакуго, — Тодороки положил руки локтями на колени и снова подался туловищем к однокласснику. — Любовь — это безвозмездность. Ты готов отдавать, не требуя ничего взамен. Не ожидая, что тебя тоже полюбят, потому что тебе приятно только от того, что ты делаешь её счастливее. Готов прийти на помощь в любое время дня и ночи, защитить и утешить. Становиться лучше ради неё. Быть тем, кто нужен ей.

Тодороки молчал. Бакуго не спешил что-либо говорить, думая о своём.

Прошло по крайней мере несколько минут, прежде чем Кацуки был готов перейти к следующей части разговора. Подтолкнул его к этому сам Шото.

— Ты хочешь понять, любишь ли ты Эрику?

Бакуго мазнул задумчивым взглядом алых глаз по лицу одноклассника и вернулся к бесцельному созерцанию какой-то точки на спинке дивана.

— Да, именно так. Не знаю, мы не так давно знакомы, чтобы говорить о чём-то таком настолько сакральном и монументальном, как любовь. Может ли она прийти так быстро?

— Конечно, может, — Тодороки ответил это так легко и просто, не задумываясь, словно совершенный дурак или же наоборот — искушённый в этом деле мудрец. — Бывает, идёшь по улице, а у людей нет лиц. Они все смазаны, все неброские и незапоминающиеся. Но вдруг встречаешь того самого человека, совершенно случайно, и его образ не оставляет тебя даже во снах. Любая любовь, даже самая маленькая, со временем будет только укрепляться. Ты часто думаешь о ней, ваши общие воспоминания отзываются теплотой в груди, тебе хочется быть рядом как можно чаще и ближе. Считаешь её лучшей из всех. И тебя пугает разлука.

— Ясно.

Кацуки снова замолчал. Кажется, то что он понял сейчас, не принесло ему особенно положительных эмоций. Скорее посеяло новых вопросов. Тодороки невзначай поинтересовался, о чём он думает — парню хотелось поскорее уйти к себе, и не потому, что его «тяготит» общение с Бакуго, а потому, что элементарно хотелось принять душ после утренней пробежки.

— А если она меня не любит?