Хрустальное сердце фарфоровой куклы (СИ)

Гостиная была очень большая, вмещала в себя огромный стол со множеством стульев, диван напротив третьего по счёту и самого большого телевизора в доме с креслами по бокам и журнальным столиком как бонус, так ещё и за ним было огромное пустое пространство до трёхметрового окна в стене. Здесь, по словам Шоты, и будет стоять фортепиано.

— Откуда у UA столько денег на учительские дома? — риторически спросила Эбигейл. Айзава лишь пожал плечами.

Тут девушка почувствовала, что об её ногу трётся что-то тёплое, при этом издавая странные журчащие звуки. Опустив взгляд, она увидела довольно большого белого кота, которые с довольной моськой приветствовал неизвестную гостью, посетившую его территорию. Тут она вспомнила, что в комнате Шоты видела кошачий домик, на кухне — две миски, а в гостиной — кроватку-диванчик для животного.

— Ути какая красавица! — Эбигейл сразу же взяла питомца на руки, выставляя его перед лицом, чтобы оглядеть. Животное раскрыло свои голубющие глаза, которые словно были обрамлены чёрной подводкой со всех сторон, и задорно мявкнуло, лизнув её нос. Девушка засмеялась, прижимая его к груди. — Такая большая и тёплая!

— Знакомься, — заговорил Шота, не изменившись в лице, — это ещё один член нашей семьи. И, кстати, он мальчик.

— Правда? — Эбигейл по-новому посмотрела на животное, но решила, что его пол — это не суть важно. Он всё равно остаётся красавцем! — Что за порода?

— Коби, вроде, — порывшись в памяти, ответил мужчина. — Я не особо разбираюсь.

— Никогда о такой не слышала, — Эбигейл прикинула в голове все породы кошек, которые знала, но как оказалась, она почти никакой не знала. — А как его зовут?

— Оборо.

— Оборо? — переспросила Эбигейл. В голове сразу же всплыли предполагаемые кандзи, которыми записывается это имя, и их общий перевод. — Облачный, значит? Какое странное имя.

— Это в честь одного моего старого друга, — Айзава апатично пожал плечами. — У него были такие же синие волосы, как глаза этого кота, да и он был таким же наглым и игривым.

— Тогда понятно, — Эбигейл не стала спрашивать, почему старый друг Айзавы «был». Возможно когда-нибудь позже он расскажет ей эту историю.

А сейчас у них день радости.

Ближе к позднему вечеру к ним в гости пришла Полночь, вновь притащив с собой Сущего Мика. Все про-герои были в повседневной одежде, Шота и сам успел переодеться, как и его новообретённая дочь. Эбигейл заплела ему милый пучок, чтобы волосы мужчины не мешались ему и не падали в глаза, но ко времени прибытия гостей его шевелюра порядком поистрепалась, хоть резинка и была достаточно крепка. Девушка и свои волосы собрала в низкий хвост, исключая только два локона чёлки, длина которой была такой же, как и у остальной массы волос. Это была её обычная домашняя причёска.

Женская часть «тусовки» раскладывала принесённые гостями продукты и уже готовые блюда на столе для дальнейшего использования в «торжественном» ужине в честь Эбигейл. На него были приглашены и другие преподаватели UA, однако многие из них были заняты. Хизаши и Шота, конечно же, сели за приставку в гостиной. Рубились они не на жизнь, а на смерть, каждый свой выигрыш Сущий Мик праздновал победным танцев и поцелуем в каждую щёку как Каямы, так и Айзавы-Свон. Те лишь переглядывались между собой и хихикали. За час были готовы горячие блюда, тогда же сервировали и стол. Не обошлось и без суши, такояки, сашими и онигири. К этому времени подошли Исцеляющая девочка, Кровавый король — классный руководитель класса 1-B — и Цементос.

Ужин протекал в очень домашней обстановке. Все учителя академии без остановки делали комплименты Эбигейл, особенно после того, как Немури сказала, что почти все блюда готовила она, поздравляли девушку со скорым поступлением на геройский курс, расспрашивали больше подробностей о причуде, а потом перешли на более приземлённые темы. Всё это время Айзава-Свон сидела около своего отца, почти не отпуская его руки под столом, ведь была очень смущена таким вниманием от уже состоявшихся профессиональных и популярных героев. Шота молчаливо поддерживал её, чуть сжимая маленькую ладошку и улыбаясь девушке, из-за чего ей в разы становилось легче и свободнее. Под конец ужина она уже вовсю смеялась над шутками Мика и его историями из ученической жизни, поражая всех своим ангельским и кристаллически чистым звучанием.

Когда гости разошлись и Эбигейл вновь в тандеме с Немури убрала все улики их гуляния, после чего и сама Полночь покинула их дом, девушка вернулась в гостиную. Развалившись на диване перед телевизором, там уже дремал Шота, на коленках которого умиротворяюще мурлыкал Оборо. Эта картина умилила чересчур эмоциональную Эбигейл.