Хрустальное сердце фарфоровой куклы (СИ)

— Не Пайнаппуру, — девушка усмехнулась, покачивая головой. — Теперь я Эрика. Эрика Сейя. Пора перешагнуть через наше прошлое, иначе будущее никогда не настанет.

Итогом дня стал огромный праздничный торт для всего класса от их классного руководителя. Он был покрыт белым шоколадом и украшен фруктами, среди которых был обожаемый Эбигейл рамбутан. Неожиданное для Эрики пристрастие беловласки саму Сейю не удивило. Девушка лишь сказала, что в детстве Айзава-Свон всегда любила виноград и абрикос, а вкус рамбутана напоминал одновременна два этих плода.

После безжалостного уничтожения торта, ребята перебрались на пол в гостиную, где Эбигейл начала рассматривать фотоальбом. По словам бывшей заложницы злодеев, его и ещё несколько вещей, хранящихся в доме Свонов во времена, когда они были живы, отдали ей люди из органов. Она говорила о снимках и запечатлённых на них воспоминаниях столько, сколько могла, и помнила практически о каждой фотографии — рождение Эбигейл; её первые шаги; интересные моменты с купанием, например, когда малышка утопила фотоаппарат; первая встреча с Пайнаппуру; друзья с улицы; перелёты; путешествия; походы; учёба; веселье и много-много чего из самого детства.

Снимки были не постановочными, а поэтому эмоции на них живые. Где-то плачь, где-то смех. Были из разряда компрометирующих, над которыми долго смеялись парни и даже девочки: разозлённая Эбигейл быстро перелистывала страницы с ними, даже если остальные фотографии ещё не были рассмотрены.

В какой-то момент Айзава-младшая заметила, что её парень и, кто бы мог подумать, Бакуго находится в неком отдаление от общей компании и о чём-то говорят. Хотя судя по движению губ блондина, по большей части он вёл монолог. Тодороки был хмур и каким-то непонятным взглядом, который нельзя было разглядеть на таком большом расстоянии, смотрел в точку перед собой. На лице Кацуки была странная ехидная улыбка, словно всё это время он подкалывал собеседника.

В какой-то момент Шото пристально посмотрел на Эбигейл. Девушка с готовностью ответила на его взгляд немым вопросом, не будучи уверенна, что он её распознал. Парень что-то произнёс для Бакуго, и тогда его улыбка сменилась на отчётливое удивление. Теперь они действительно вели диалог, а Айзаву отвлекли от наблюдения за ними.

Через полчаса Эрика стала всё больше зевать и меньше говорить. Её большие карие глаза уже практически слипались, иногда она проваливалась в полудрёму. В конце концов, прислонившись к дивану под шум и смех подростков она заснула, хоть для всех учеников класса 1-А ещё не было поздно. Заметив это, ребята стали говорить о том, что Сейю следует разбудить и отправить спать, однако Урарака и неожиданно вставший на её сторону Бакуго запретили и пальцем к ней прикасаться, лишь бы не потревожить её сон, наконец настигший её. Ещё одна странность добавилась в мысленную копилку в голове Эбигейл и пока некоторые парни стали спорить, кто отнесёт Эрику в её комнату, чтобы не будить, беловласка отвела Очако в сторону и зашепталась.

— Вчера что-то произошло? У тебя, Кацу и Рики-чан?

Урарака сделала невинное лицо, но Айзава успела заметить на нём те эмоции, которые возникают у людей пойманных с поличным за каким-нибудь запрещённым или непристойным делом.

— С чего ты взяла? — спросила она почти недрогнувшим голосом, но её взгляд то и дело стал бегать в сторону Бакуго.

Хмурый блондин стоял над самой Эрикой, сложив руки на груди и наблюдал за развернувшейся баталией между Каминари, Минетой, Аоямой и Серо, явно побеждающими в споре за право поносить Сейю на руках. Хотя в их дискуссии не участвовали ни Киришима, ни Тодороки, ни Бакуго, поэтому «победитель» очевидно будет номинальным.

— Ну я же не слепая, — Эбигейл помрачнела и теперь серьёзно смотрела на одноклассницу. Урарака вздохнула.

— Кое-что действительно произошло, — нехотя начала она рассказывать. В этот момент Бакуго заметил отдалившихся от общей компании девушек и хмуро, в своей обычной манере, стал наблюдать за ними.

Тем временем ребята уже собрали штаб судей из Яойорозу, Мины и Хагакуре, которым по итогам нескольких конкурсов предстояло выбрать того самого, который «удостоится великой чести нести на собственных культяпках прекраснейший цветок, с недавних пор украшающий их общежитие и геройские будни».

Тем временем Очако продолжила говорить под пытливым взглядом подруги:

— Вчера перед сном — было довольно поздно, часа три уже, мы ведь долго сидели, — я прошла проведать Эрику. Мне было интересно, как она устроилась и комфортно ли чувствует себя. И мы ведь соседки. Ну вот… я подошла к двери, постучалась. И мне она не открыла. Я уже было решила, что она спит, но вдруг услышала что-то похожее на крик. У нас ведь хорошая шумоизоляция в комнатах, и я подумала так: «если я слышу крик, то кричат очень громко».

Эбигейл на это понимающе кивнула, будто Урарака её о чём-то спросила.