Хрустальное сердце фарфоровой куклы (СИ)

— Сегодня наш небезызвестный друг нарочно или нет коснулся этой весьма деликатной темы. И заявил, что я не питаю к тебе никаких чувств, кроме желания защитить словно младшую сестру, если не набрасываюсь как животное в период гона в каждом тёмном углу.

Эбигейл сконфузилась от того абсолютно обычного бесцветного тона голоса парня, от его слов и собственных мыслей о свой невероятной испорченности. Не так она представляла себе этот разговор. И с чего у этого треклятого Бакуго язык за зубами не держится?!

Однако пересилив своё смущение и задавив уничижение, девушка решила не останавливаться на полпути и всё прояснить. А когда ещё, если не в свой день рождения? Не ходить же ей в старых девах! А то так и до монастыря не далеко.

— Так ты… Ты никогда не думал о том, чтобы…

Она снова умолкла. Парень взял стул, на котором до этого находилась его сумка, переложенная секундами ранее в шкаф, и, понеся его кровати, на которой сидела Айзава, он поставил его спинкой к девушке и оседлал, зафиксировав себя в сидячей позе в весьма расслабленном положении.

— О чём?

— Чтобы… чтобы стать ближе…

— Ближе? — словно издеваясь, переспрашивал он, однако что-то отследить в его голосе было всё так же невозможно, особенно в взвинченном состоянии Эбигейл.

— Ну да… — девушка прикусила губу, словно в попытке отрезвиться, и снова заставила себя говорить:

— Сегодня мне исполнилось семнадцать. Не самая внушительная цифра. Но я бы хотела знать, какого это — быть одним целым с тем, кого любишь. Кто знает, что будет завтра. Может я уже тебе разонравилась и…

— Тшшш…

Расстояние, разделяющее сейчас Тодороки и Айзаву, позволяло парню накрыть руками губы девушки, чтобы та замолчала и перестала нести по его личному мнению «какой-то бред».

— Что ты говоришь такое? — спросил он почти раздражённо, как-то обречённо покачивая головой и отнимая ладонь от девичьего изумлённого лица. Кажется, до Эбигейл не дошло, что сейчас ей просто-напросто нагло закрыли рот. — Слушай, возможно наша любовь и началась слишком рано для общего представления о зрелости и прочности, но уже много чего вынесла. И она не возникла из ниоткуда, я бы никогда не назвал то, что происходит сейчас между нами какой-то подростковой влюблённости. По крайней мере с моей стороны. Я жизнь за тебя отдам, понимаешь? И много больше.

Эбигейл снова закусила губу, но сейчас скорее от незнания, что теперь говорить. Она как-то извиняясь, но всё же чертовски невинно смотрела на парня чуть склонив голову к низу, что тот непроизвольно сильнее сжал руки в кулаках чуть сильнее. Настало время ему себя отрезвлять, впиваясь на какие-то мгновения ногтями в ладони.

Эту чертовски сексуальную губу сейчас нещадно терзали зубы. Проблема была в том, что это были не его зубы.

— Так ты не думал?

Голос как у невинной овечьи. Маленькой, хрупкой, невинной и в то же время изумительно красивая и такая же беленькая и мягкая.

Эбигейл была мягкая. Шото помнил это. Но память хотелось освежить.

Вот что она с ним делает, а?

Он всё ещё не отвечал, однако его тихий непроизвольный смех наполнил комнату, смущая девушку напротив ещё больше. Чтобы успокоиться, Тодороки посмотрел на что-то неопределённое в стороне, заглушил в себе смешки, а потом со спокойной, греющую душу улыбкой посмотрел на Айзаву-Свон.

— Странно… — не дав возможности Эбигейл уточнить, что именно он считает «странным», парень добавил:

— Я слышал, что разговоры об этом заводят первыми парни.

Айзава улыбнулась в ответ. Это было не «нет». Далеко не оно. Возможно, ответ Тодороки больше походил на эфемерное «да», похороненное где-то под контекстом между строк.

— Но мы же ни как все, — Эбигейл пожал плечами. Шото согласно кивнул и ненадолго задумался. Он отодвинулся от спинки стула, посмотрел в пол, потом на ожидающую его слов девушку — оглядел её с головы почти до самых ног. И снова понять, о чём он думает было практически невозможно. Тем временем сын нынешнего героя номер один запрокинул голову, выдыхая скопившийся и отяжелевший воздух в лёгких, растянул уголки засохших губ шире, а когда почувствовал, как кожа на них натянулась, быстро облизнулся и вновь впился взглядом в девушку.

Эбигейл отчего-то вздрогнула. То ли от этого самого взгляда, чуть переменившегося, томного, то ли от действий парня, сопровождающих его мыслительный процесс.

— Вынужден признать… — тихо начал он, слегка хриплым голосом. Айзаве казалось, что даже его чёртова чёрная футболка, обтягивающая его словно вторая кожа, уже способна возбудить её если не тело, то порядком воспалённое сознание. А оно уж позаботиться обо всём остальном. — Что я думал об этом. И часто. Возможно, чаще, чем благовоспитанный мальчик, коим ты меня всегда считаешь. И сочла сейчас, когда я весьма сумбурно ответил на твой первый вопрос.

— Моя голова сейчас не способна понять смысл высокопарных слов, так что давай опустимся на уровень плебеев.

— Бакуго, ты хотела сказать.

— Мы давно понимаем друг друга с полумысли, — одобрительно кивает Эбигейл.