Хрустальные небеса

- Приказано лететь прямо на «десятку».

Машу в открытый люк на прощание деду и его товарищам. Взлетаем. Уже в воздухе видим четыре или пять вертолетов, которые подлетают к шарику. Объект же нужно эвакуировать.

В вертолете мне помогают снять скафандр. Я переодеваюсь в комбинезон молочно-коричневого цвета, без пуговиц, на застежках липучках. Прихватываю с собой мою «контрабанду» - фотоаппарат и томик братьев Стругацких: я в полет книгу брал с романами «Полдень, двадцать второй век» и «Малыш».

Летим долго, чуть не три часа. Это мой первый полёт на вертолёте. Приятного, скажу честно, мало, это не самолёт. Тряска и грохот - это не по мне.

Врач по ходу пьесы меряет мне давление и берёт анализ крови.

Я очень устал. Под шум моторов засыпаю в мягком кресле и сплю до самой посадки.

Садимся мы в Ленинске, на аэродроме «Ласточка».

Может, думаю, меня собираются поселить на семнадцатой площадке, в гостинице «Космонавт»? Я же теперь действительно космонавт!

Нас встречает сержант-водитель на черной «Волге». И больше никого на летном поле не видно. Врач едет со мной.

Но приезжаем мы не в гостиницу «Космонавт», а в больницу космодрома, расположенную на проспекте Науки.

- Вам нужно пройти углубленное медицинское обследование, - поясняет мой молчаливый спутник-врач.

Нужно, так нужно. Идем по больничным этажам и коридорам.

Заходим в небольшую комнату. За столом медсестричка, молоденькая такая. Врач просит меня подождать, выходит в другие двери.

Медсестричка молчит, периодически стреляет в меня полным любопытства взглядом.

Из-за двери, куда ушел, мой врач, слышны голоса, мужские и женские.

Ага, понимаю, наверное, будет комплексный осмотр сразу у нескольких врачей-специалистов. Ну, там кардиология, терапия, хирургия: все-таки я совершил космический полет. Нужно послеполетное обследование - как для всех слетавших на орбиту космонавтов.

Открылась дверь. Врач пригласил меня войти.

В комнате четверо в белых халата - двое мужчин и две женщины. Сидят полукругом на четырех стульях, перед ними стоит свободный стул.

- Присаживайтесь, товарищ лейтенант, - говорит старший по возрасту из мужчин, седовласый, солидный, в очках. Классический профессор, хоть в кино его снимай.

Сажусь на свободный стул.

- Мы хотим поговорить с вами, - с милой улыбкой произносит одна из женщин в белом.

Ну, и дальше пошли вопросы...

Я сразу понял, что все четверо - психиатры. Где столько психиатров нашлось на космодроме, до сих пор не могу понять. И зачем они были нужны? Наверное, мое начальство и вправду подумало, что я от стресса во время полета как-то повредился головой.

Этот «допрос» длился около полутора часов. Я подробно и доброжелательно отвечал на их вопросы -«нет, головных болей не испытываю», «головокружения нет», «да, я хорошо помню, как зовут мою бабушку по материнской линии» - ну, и так далее.

Я уже стал уставать, но тут распахивается дверь -на пороге сам генерал Шумилов и тот врач из спасательной бригады, который меня с места посадки доставил в Ленинск.

- Мы, товарищи, - говорит генерал без всяких предисловий, - забираем у вас лейтенанта Пастушенко. Посмотрели телеметрию. Он говорит правду.

- По нашей линии замечаний к его здоровью нет, кивает седовласый «профессор». - Вполне психически нормальный молодой человек!

Выходим, садимся в командирскую «Волгу». Проезжаем через весь город и центральное КПП. Соображаю, что теперь едем на вторую площадку, к месту старта.

- Как себя чувствуешь, космонавт? - Шумилов оборачивается ко мне.

- Нормально, - пожимаю плечами. - Устал немного, товарищ генерал.

- Ну-ка, рассказывай, как всё было.

И я рассказываю. А потом, уже на «двойке», ещё раз рассказываю - теперь уже двум десяткам генералов, полковников и гражданских специалистов. Слушают с интересом, задают множество вопросов. И так до вечера, часов до пяти. У меня уже язык начинает заплетаться. Да и есть хочется - со вчерашнего обеда и крошки во рту не было.

Наконец, меня отпускают:

- Вы свободны, товарищ лейтенант. Можете отдыхать. Только со второй площадки никуда не отлучайтесь.

Спускаюсь в «космическую пристройку»,

переодеваюсь в свою обычную одежду, которая со вчерашнего вечера так и провисела в шкафчике для технического персонала. Иду в офицерское общежитие. Домой.

Соседи мои - кто где. Антошка Макарьев на каком-то дежурстве. Сережка Бороздин уехал ночевать к своей подружке в Ленинск. Ужинаю разогретыми вчерашними макаронами и ложусь спать. В сон, как говорится, мгновенно проваливаюсь.

Утро начинается как обычно. Построение боевой группы в казарме. Потом наши офицеры окружают меня:

- Ну, Влад, ты как?

Но я и рот толком не успеваю открыть. На пороге казармы - капитан Монастырский, сегодняшний дежурный по части, собственной персоной:

- Лейтенант Пастушенко, следуйте за мной к командиру части.

У командира в кабинете присутствует, кроме самого полковника Чернова, наш особист. Протягивает мне лист бумаги с напечатанным текстом. Просит подписать. Читаю. Это подписка о неразглашении государственной тайны на двадцать пять лет. То есть от данного момента и до 21 ноября 2012 года.