Хрустальные осколки

Рука, держащая клинок, предательски затряслась. Холодное лезвие неуклюже прошлось по щекам, оставив порезы. Кровь обагрила лицо, смешалась со слезами. И стало до тошноты тоскливо, одиноко. Боль не торопясь расползалась по венам, поглощая остатки душевного света. Насытившись сполна, она оставила отчаянного юношу, опустошила, вывернула наизнанку. Хотелось умереть, но жил ли он?

– Эни! Эни, что ты делаешь! – раздался крик Като за спиной.

Эни выронил клинок и разрыдался снова, прикрыв окровавленное лицо руками. Лезвие ударилось о мраморную плитку с таким грохотом, что заставило сердце подпрыгнуть.

Ожидая наказания, Эни съежился и задрожал. Но Като обнял его, вернув утраченный свет разума, будто отчаявшийся воспитанник не успел провиниться.

– Я здесь. Я рядом. Все хорошо, мой мальчик, мой сын, – успокаивал он.

Эни не хватало исцеляющих душу слов. Он хотел бы слышать их каждый солнечный день. Такие простые и бесценные: «Я здесь. Я рядом…»

В теплых отцовских объятиях Эни ощущал себя нужным, живым. Хотелось дышать, летать и в тысячный раз пытаться разбудить Дэвиана.

– Чем так провинилось твое лицо? За что ты так с собой? – задал вопрос Като.

– Я… Я не такой, как они. Почему я не такой? Творец ошибся со мной? – ответил Эни, глотая слезы.

– Эни… – вздохнул Като, осторожно отстраняясь. – Творец никогда не ошибается.

– Тогда почему я такой? – поднял заплаканные глаза воспитанник. – Почему никто не хочет играть со мной, общаться? Я как уродец какой-то!

– Эни, у тебя мягкое сердце, поэтому ты и на лицо такой нежный. Тебя лепили с любовью.

Хотелось рассмеяться, но Эни не умел.

– Не слушай никого, кроме меня и своего сердца. Зачем тебе быть как все эти крылатые себялюбцы? Они глупцы, Эни, раз не могут разглядеть такую же душу в другом теле! Мы все – одно целое. Капли одного большого Океана, понимаешь?

Эни попытался сделать вид, что понимает.

– И небесные слуги, и боги, и смертные, и творения Тьмы – мы все одно. У каждого из нас есть душа. Она как искра.

– Как искра, – повторил Эни, шмыгнув носом.

– Но у каждой искры есть свой цвет и свой путь. Мы – небесные слуги. Мы направляем смертных к Свету, оберегаем их от Тьмы. А у темных свои задачи. И у богов тоже полно забот. Но все мы – искры, и у нас есть общий дом. Вечная обитель.

– А как попасть в этот общий дом, Вечную обитель? Что это за место? – поинтересовался он.

– Говорят, это Царство Знания и Блаженства – дом изначального Творца всего живого и создателя всех миров. Но чтобы оказаться там, каждому следует выполнять свой долг и жить по совести. Сохранять чистоту души, тела, мыслей и речи на протяжении всей жизни. Не сомневаюсь, что ты попадешь туда, мой мальчик. Ты чист и благословлен, – улыбнувшись, ответил Като.

– Тогда я хочу вернуться домой! И чтобы мы трое попали в Вечную обитель! – воскликнул Эни.

– Обязательно попадем. Но пообещай мне, Эни, дорогой мой, что больше не будешь причинять себе боль! Наши небесные тела не так просто получить! Это редкость и большая удача. Цени свое тело, свою жизнь и не давай трудностям сломать тебя, никому не позволяй погасить свет твоей души. И не сходи с пути Света.

– Я никогда не сойду с него! Обещаю!

На лице Като заиграла одобряющая улыбка.

– Знаю, Эни. А теперь пойдем к Его Целительству Аскле. Ты же не будешь ходить со шрамами до конца времен?

– Нет! Не хочу ходить со шрамами…

– И волосы твои подстрижем, хочешь?

– Да!

Эни очнулся от мучительных воспоминаний. Он давно окончил Академию Небес, став небесным слугой, как и хотел. Даже Дэвиана удалось привести в чувства, исцелить! Он жив. Старания уже оставившего тело полубога иллюзии и забвения – Ниро пробудили Дэвиана. Божественный друг помог, исполнил мечту всей жизни Эни, но успел предать его, трусливо сбежав в Ад. Тот день Эни бы сам стер из памяти. И повернул последующие годы вспять, будь на то его воля.

И сам Дэвиан избрал иной путь. Он признал Тьму и совершил преступление, о котором Эни хотел бы молчать вечность, а после сбежал. Последний раз его видели среди людей. Он скрывался от небесных и огненных стражей. Эни горячо скучал по брату, но спуститься к смертным не мог: не разрешало начальство.

Эни глубоко вздохнул и прислушался: небесные коллеги все еще перемывали его хрупкие косточки, а Рави сидел в позе лотоса и качал головой.

– Если вы продолжите и дальше обсуждать Эниана, то разделите между собой его горькую участь, – улыбнулся мудрец.

Небесные служащие резко замолчали и в страхе упали в поклоне перед Рави. В знак одобрения он поднял ладонь и сверкнул слепыми глазами.

– Вы усвоили свои уроки. Я отпускаю вас. А ты, Эниан, останься, – закончил он лекцию.

Как только крылатые служащие скрылись за пределами врат, Рави жестом подозвал Эни присесть поближе. Он коснулся указательным пальцем межбровья ученика и закрыл глаза.

– Вижу я, великая ты душа. Редкая. Войдешь в Историю миров, прославишься. Но запутался ты. Не принимаешь себя, не видишь. А гаснущее солнце не может светить другим, – молвил Рави.

Глаза Эни удивленно расширились.