Хрустальный грифон

— Он забрал моего грифона! — Первое, о чем я сразу вспомнила, и это было самое страшное. Лорд Янтарь нежно обнял меня за плечи, и я, спрятав лицо у него на груди, зарыдала. С тех пор, как сигнальный колокол возвестил приход врагов в Иткрипт, я не позволяла себе ни одной слезинки, а сейчас ревела, как девчонка. Всхлипывая, я спросила:

— Это правда, что ты сказал? Это не Керован?

— Правда. Керован погиб в Ульмсдейле. Роджер, жених его сестры, подстроил ему ловушку.

— И я никогда не увижу своего жениха, — грустно сказала я. — А теперь… теперь и его подарка у меня нет! Но клянусь Девятью Словами Мина, он не будет владеть им. Он оскверняет все, чего коснется! Использовать мой шар как оружие! Лорд, он сжег твои глаза… Тебя спас только твой браслет. Ты просто немного опоздал защититься, — и я тихонько погладила браслет на его руке. — Лорд, — продолжила я, немного помолчав, — я слышала, что Древние хорошие целители. Если у тебя самого нет таких свойств, мы сможем отнести тебя к твоим. Ведь все случилось из-за меня, и теперь у меня перед тобой долг крови…

Но от этого он сразу отказался:

— Нет. Между нами нет никаких долгов. Этот Роджер — мой давний враг, и он постарался бы убить меня, где бы мы ни встретились.

— Я и сама немного умею, а Нальда неплохо разбирается в травах, — сказала я, думая при этом, как мало мы знаем и умеем на самом деле. — Может, зрение еще вернется к тебе. И все-таки, зачем он приходил? Ведь у меня теперь нет ни богатства, ни владений. Последнее, что оставалось — это подарок моего жениха, и тот он забрал. Неужели этот грифон — фамильная драгоценность Ульмсдейла, поэтому он так рисковал, чтобы получить его?

— Нет, эта вещь не из сокровищницы Ульма. Керован просто нашел его. Но в грифоне заключена тайная сила, и тот, у кого есть знание, может ее использовать. А у Роджера знаний достаточно, поэтому оставить у него грифона нельзя.

Я поняла все прежде, чем он успел договорить. Нельзя оставлять такую силу в руках Темных. Но… что можно реально сделать? С Роджером два сильных воина, да и сам грифон, как мы могли убедиться, страшное оружие.

— Лорд, что мы можем сделать, чтобы вернуть талисман? — повторила я вслух свои мысли. Теперь мое доверие к нему было безгранично.

— Пока, — печально ответил он, — почти ничего. Можно послать Рудо и Ангрела, чтобы проследили, куда Роджер направится отсюда, но гнаться за ними сейчас мы не можем… пока…

И снова я угадала то, что он не успел досказать. Он, видимо, надеялся, что зрение все-таки вернется к нему. Возможно, у него и в самом деле был дар целителя, и он собирался использовать его. Я уже решила, что в этой истории полностью отдаю власть ему. Это будет прежде всего его борьба, но и моя, конечно, тоже. Ведь это по моей глупости грифон попал в руки Роджера, и я собиралась приложить все силы, чтобы вернуть его. Голова моя все еще болела. Нальда принесла мне травяной настой и заставила выпить. Я догадывалась, что это надолго усыпит меня, и начала было отказываться, но лорд Янтарь тоже посоветовал мне выпить, и я послушалась.

Еще Нальда сказала, что надо сменить ему повязку на глазах. Лорд Янтарь охотно позволил ей сделать повязку с какой-то мазью, хотя я чувствовала, что он не верит, будто это ему поможет.

Нальда посоветовала мне сейчас отдохнуть и увела с собой лорда Янтаря. Я уже наполовину спала, когда в комнату ко мне вошла Ингильда. Она встала возле моей постели и долго смотрела мне в лицо, словно надеялась найти какие-нибудь перемены.

— Значит, твой жених тоже умер, — наконец произнесла она, и мне показалось, что это ее только обрадовало.

— Да, он погиб, — спокойно ответила я.

Может, это и нехорошо, но особого горя я не ощущала. Десять лет он был обручен со мной, но я знала только имя — лорд Керован. А можно ли всерьез горевать о человеке, которого знаешь только по имени? А вот к тому, кто пытался присвоить его имя, я чувствовала жгучую ненависть. Зато с моей души спала большая тяжесть, когда я узнала, что Роджер не был моим женихом. Теперь я могла не винить себя за то, что при всем желании не смогла почувствовать к нему ничего, кроме неприязни. Мой настоящий жених мертв, а для меня он живым никогда и не был.

— Почему ты не плачешь? — вот теперь и в голосе, и в глазах Ингильды была уже привычная мне злость.

— У меня не может быть слез по тому, кого я не знаю, — спокойно ответила я.

Она пожала плечами: — Все равно придется плакать.

С тех пор, как началась война, нам всем было не до соблюдения этикета. Если бы это случилось в обычное время, когда я жила в Иткрипте, я, конечно, выполнила бы все обязательные церемонии и проносила сколько положено траур, но сейчас было не до этого. Я, конечно, жалела, что из-за подлого негодяя погиб хороший человек, но никаких других чувств у меня не было.

Ингильда вынула из кармана кисет, и я, почувствовав запах трав, поняла, что это сбор от головной боли, который кладут на ночь под подушку.

— Это готовили для моей матери, но ей сегодня он не нужен, — резко сказала она, видимо, заранее сердясь на мой отказ.