Хрустальный грот

– Но откуда, клянусь Громовержцем, ты знаешь? Сплетни дворовых?

Свой последний кусок хлеба я отдал кобыле.

– Если ты будешь клясться языческими богами, Сердик, то именно ты, вместе с Моравик, попадешь в беду.

– О, ладно. Подобных неприятностей можно избежать. Давай говори, кто тебе сказал?

– Никто. Я просто знаю. Я... я не могу объяснить откуда. Когда она отказала Горлану, дядя Камлак рассердился не меньше деда. Он боится, что вернется мой отец и женится на ней, прогнав его, Камлака. Конечно, он не говорил об этом деду.

– Конечно. – Сердик уставился, забыв про пищу. Из уголка его приоткрытого рта капнула слюна. Он торопливо проглотил.

– Боги знают, точнее, бог его знает, где ты набрался таких вещей, но, судя по всему, это правда. Продолжай.

Гнедая подталкивала меня сзади, дыша теплом в шею. Я отстранил ее рукой.

– Вот и все. Горлан рассержен, но его чем-нибудь задобрят. А моя мать в конце концов уйдет в монастырь Святого Петра. Увидишь.

Наступила непродолжительная тишина. Сердик прожевал мясо и швырнул кость за дверь, где на нее накинулись две дворняжки, жившие у конюшни. Ворча и цапаясь, они умчались прочь.

– Мерлин.

– Да.

– Будь умница и больше никому об этом не говори. Никому. Понял?

Я промолчал.

– Дети не разбираются в таких вещах. В чем-то это, конечно, основано на сплетнях, уж точно, но что касается принца Камлака... – Он положил руку мне на колено, сжал пальцами и покачал его. – Я говорю тебе, он опасный человек. Забудь обо всем и старайся не попадаться ему на глаза. Можешь мне верить, я никому не скажу. Но и ты не говори об этом больше никому. Даже если бы ты был законнорожденным принцем или пользовался расположением короля, как это рыжее отродье Диниас, то и тогда нечему было бы радоваться. – Он снова потряс меня за колено. – Ты слышишь меня, Мерлин? Не говори ничего ради своей собственной жизни. Не попадайся им, чтобы не видели. И скажи мне, кто тебе это сказал?

Я подумал о темной пещере в подвале, о далеком кусочке неба высоко в дымоходе.

– Мне никто не говорил. Клянусь.

Он нетерпеливо шевельнулся, проявляя волнение. И тогда я выложил все, на что осмелился.

– Признаю, что слышал это. Иногда люди говорят прямо над головой, не замечая меня. А иногда, – я помедлил, – будто кто-то обращается ко мне, я будто вижу наяву. Иногда мне говорят звезды, и я слышу в темноте музыку и голоса. Как во сне.

Сердик поднял руку, словно защищаясь. Мне показалось, что он крестится, но он вычерчивал в воздухе знак против дурного глаза. Сердик пристыженно взглянул на меня и опустил руку.

– Правильно, все это сны. Ты, наверное, заснул где-то в уголке, а они завели при тебе разговор, хотя им не следовало этого делать. Там ты и услышал вещи, которых тебе не положено знать. Я забыл, что ты еще ребенок. Когда ты смотришь своими глазами... – Он остановился и пожал плечами. – Но все равно, обещай мне, что ты больше не будешь рассказывать об услышанном.

– Ладно, Сердик, обещаю тебе. Если ты пообещаешь взамен сказать мне одну вещь.

– Какую?

– Кто мой отец?

Он поперхнулся пивом. Нарочито медленно он вытер с лица пену и поставил рог, глядя на меня с неудовольствием.

– Какого лешего ты взял, что я могу об этом знать?

– Я думал, что Моравик тебе сказала.

– А она знает? – в его голосе прозвучало неподдельное удивление, и я понял, что он не обманывает.

– Когда я спрашивал ее, она сказала, что о некоторых вещах лучше не говорить.

– Моравик права. Но, по-моему, она хотела таким образом показать, что знает не больше других. И я бы сказал, маленький Мерлин, что тебе тоже лучше об этом не знать. Если бы твоя мама-принцесса захотела, она бы тебе сказала. Боюсь, ты скоро это поймешь.

Я увидел, как он снова делает знак против дурного глаза, но на этот раз спрятав руку. Я открыл рот, чтобы спросить, верит ли он россказням, но он взял рог и поднялся.

– Ты пообещал. Не забудь.

– Хорошо.

– Я наблюдаю за тобой. Ты идешь собственной дорогой в жизни, и иногда мне кажется, что ты ближе к природе, чем к людям. Она дала тебе имя «сокола»?

Я кивнул.

– Тебе есть над чем подумать. На время лучше забыть о соколах. По правде говоря, их слишком много развелось вокруг. Ты видел голубого вяхиря?

– Которые вместе с белыми голубями пьют из фонтана и потом улетают на свободу? Конечно. Я их кормлю зимой вместе с другими голубями.

– У меня на родине говорили, что у вяхиря много врагов, так как у него мягкое мясо и вкусные яйца. Он живет и наслаждается лишь потому, что вовремя скрывается. Может быть, леди Ниниана и называет тебя своим соколенком, но ты еще не стал соколом, маленький Мерлин. Ты всего лишь голубь. Запомни это. Веди незаметную жизнь и вовремя скрывайся. Такие мои слова. – Он положил мне руку на плечо. – Рана еще болит?

– Щиплет.

– Значит, дело пошло на поправку. Ссадина не будет долго щипать. Боль скоро утихнет.

Прошло немного времени, и все зажило без следа. Но мне запомнилось, как саднила скула в ту ночь и я не мог заснуть. В другом углу Сердик и Моравик не издали за все время ни звука, боясь, что я наслушался именно их бормотанья.