Хрустальный плен

“Что?!” хотелось крикнуть мне, но вновь осёкся. После всего увиденного, мне будет проще наблюдать за ней в Бастионе. Пока не вернётся Вероника и не поможет решить эту Проблему с именем Валентина Стрём.

– Хорошо, но ты должна обещать мне, что кроме своих впечатляющих внешних данных, ты больше ничем моих ребят охмурять не будешь. Договорились?

– М-м, прозвучало как комплимент, – улыбнулась она, став краше прежнего.

– Договорились или нет? – нахмурился я, скрывая под грозным видом восхищение. Всё же Валентина – пламя во плоти, страсть заточённая в прекрасный сосуд Мастера.

– Договорились, – опустила она глаза.

– Вот и хорошо. Ладно, Валентина, я пойду. Вон уже фарят, увидимся ещё, – слабым голосом сказал я.

– А обняться на прощание?

– Обняться? – бросило меня в смущение.

– Да, а что тут такого? – приблизилась она. – Это же не как там, в Изнанке.

С пылающим лицом, я прижал девушку к себе. Каждый орган чувств постарался донести мне оду этой близости, но я героически отбивался и не поддался соблазну развивать мысли.

– Спасибо, – прошептала она на ухо и отстранилась, вернув на лицо и в походку императорскую надменность. Вьющийся поток послушных и идеально расчёсанных волос стал мне обещанием, как полыхающий закат – жаркого дня.

В кресло я не сел, и даже не упал, а ввалился на последнем издыхании, едва в сознании.

– Ой! – вскрикнула Агния, со страхом воззрившись на остатки формы на мне. – Что случилось, Матус?

– Тс-с! – зашипел я и заговорщицки подмигнул. – Нам нельзя привлекать внимания.

Молча вскипел от досады. Почему Валентина сняла иллюзию?!

Агния немного успокоилась и села. Я ободряюще улыбнулся.

– Не бойся, всё уже хорошо, – взял я её руку в свою. – Кое-что случилось, но уже позади.

– Точно-точно? Матус, у меня сердце разболелось. С тобой всё хорошо? – зашептала ангелок.

– Точно-точно. Обещаю. И будет тоже всё хорошо.

Взгляд девушки прояснился.

– Хорошо. Я верю.

Вот, что меня вдохновляет и заряжает, так это её ангельский голос, интонации в нём и слова.

– Сейчас решим проблему…– проговорил я и достал смартфон. – Валентина, ты зачем сняла иллюзию?

– Ой! Ну-у…– тут я словно наяву увидел, как она крутит носочком обуви. – Я просто уже домой еду и решила убрать. Погоди, сейчас верну для тебя.

– Спасибо, – отозвался я, наблюдая, как мгновенно изменился облик.

– Не за что. Прости.

– Забыли, – издал я вымученный смешок.

Закончил вызов и перевёл взгляд на Агнию. В её глазах восхищение и почёт.

– Чего? – рассмеялся я.

– Это было очень впечатляюще, – проговорила она.

– Спасибо.

– А кто такая Валентина? – не меняя выражения, спросила девушка.

– В женской команде помнишь рыжеволосую участницу? – навёл я, уже видя, что помнит.

– Матус, вы знакомы? – премило заглянула она мне в лицо.

– Сегодня познакомились, – уточнил я и продолжаю, – а что такое?

– Можешь достать хотя бы фотографию? – взмолилась она.

– Могу и легко, – рассмеялся я. – Но зачем?

– Она идеально впишется в Монолит Судеб, – горячо проговорила художница.

– О! Хорошо, минутку…– отозвался я и полез в Сеть.

Профиль Валентины полон фотографий. Я начал показывать их Агнии, и она отобрала с десяток. Выслал в личные сообщения.

Осчастливленная Агния откинулась на кресло, а я последовал примеру и наконец-то отдался отдыху.

Будильник. Утро вторника. И первый раз, когда мне захотелось забраться в подушку и спать дальше не потому, что половину ночи посвятил комиксам и прочим фанатским штукам, а из-за всего случившегося.

Спать лёг вчера сразу после душа. Расстроенный, потому, что утром придётся объясняться с родителями. Спустился на кухню и ожидаемо слышу:

– Рыжик! Что случилось?! – мама бросила готовку и подбежала. Мягкие и любящие руки стали ощупывать каждую ссадину на лице и шее. Хорошо, не видит во что превратился торс, сейчас покрытый синими шрамами от прорвавших кожу рёбер. Ничего особо не болит, благодаря Валентине.

– Упал вчера в душе, мам, – соврал я.

– Как же так можно упасть?! И сколько раз? – возмутилась она, заглядывая в мои врущие глаза.

Спас папа.

– Ладно тебе, Анс, что мужчину не убивает, то делает его краше. Подумаешь, пяток шрамов будет на лице.

– Ивер, но ведь это не от падения в ванной! – оспорила мама и моё сердце сжалось. Чертова магия! Приходится врать из-за неё.

Папа подошёл ближе, что-то шепнул возмущённой маме на ухо, подмигнул мне и увлёк её на разговор. У меня не родители, а гордость Империи. Проморгавшись от благодарной влаги на глазах, сел за стол. Вскоре они вернулись, и мама бросилась ухаживать за моим лицом с величайшей нежностью и любовью. Я отдался этому потоку заботы и к концу завтрака был с пластырями на особо больших ранах.

– Мам, ты пожалуйста не волнуйся, – проговорил я, посмотрев на восьмимесячный живот. – Тебе нельзя! Всё со мной хорошо и будет тоже.

– Ах, сыночек, – брызнули у неё слёзы из глаз. Скорей обняла, окружив нежнейшим теплом. – Такой взрослый стал. Ладно, я попробую не волноваться этот месяц.

Мы рассмеялись, но раздался звонок в дверь, и первая мысль пришла о Веронике. Я опомнился и пошёл открыть.