Хрустящие печенюшки

– Не могу сказать, что Юстас относился к Афине хуже, чем к остальным, но вел он себя как непорядочный человек. Кстати, даже со мной он вел себя не так отвратительно, как с ней. Мне он всего лишь мешал открыть свой бизнес. Но Афине он чуть не испортил всю жизнь, по крайней мере, я сделал такой вывод из того, что она мне рассказывала.

Я удивилась, что Поли говорил со мной так открыто. Думаю, он конечно же отдавал себе отчет в том, что он говорил. Хотя в плане человеческих отношений Поли был не очень проницательным. И ему так сильно хотелось с кем-нибудь дружить, что, возможно, он мог нести все, что взбредет ему в голову, только чтобы не прекращать разговор. От осознания этого я вновь почувствовала себя виноватой, словно бы я использовала Поли, но остановиться уже не могла:

– Что же он сделал?

– Он был невыносим. Ну, это произошло до того, как я переехал сюда. На самом деле довольно давно, но я могу себе представить, как все было.

Осознавая, что я манипулировала Поли, я, тем не менее, слегка дотронулась до его колена и повторила вопрос:

– Что он сделал?

– Понимаешь, Афина не всегда писала некрологи для газеты. У нее была… – Выражение лица Поли изменилось, он выпрямился, резко прекратив говорить. Он несколько раз моргнул, и впервые за все время мне показалось, что Поли смотрит на меня изучающе, обдумывая про себя, какая я на самом деле, в то время как раньше он рассматривал меня лишь как потенциального друга. – Мистера Бейкера убила не Афина. Она бы никому не причинила вреда.

Я задумалась: умаслить ли мне Поли или пойти на попятную? От этих мыслей мне стало горько, потому что Поли всегда, с самого моего переезда в Эстес-Парк, был очень добр ко мне и при каждой встрече намекал на дружеские отношения. Он не заслуживал того, чтобы я манипулировала им.

– Поли, как я уже объяснила тебе, полиция считает, что мистер Бейкер просто подавился булочкой и умер. Никакой речи о грязных играх не идет.

– Но ты так не считаешь.

Поли, конечно, заслуживал лучшего отношения к себе.

– Да. Однако у меня нет абсолютно никаких доказательств и оснований так считать, кроме моей чуйки.

Поли снова изучающе посмотрел на меня. Его взгляд затуманился. Он и сам что-то подозревал.

– Этого вполне достаточно, чтобы я поверил, что его убили. Я верю твоей интуиции.

Это не выглядело как лесть, просто констатация факта. Я считала, что не заслуживаю такой веры в себя.

– Может быть, да. Может, и нет.

– Если ты думаешь, что его убили, значит, так и есть. – Мне показалось, что Поли на что-то решился. Он выпрямился, а его голос зазвучал тверже: – Фред, Афина никому не причинила бы вреда. Твоя чуйка может подсказывать тебе, что мистера Бейкера убили, но моя интуиция говорит мне о том, что Афина очень хорошая. Она мой самый близкий друг в этом городе.

Справедливо.

– Я рада, что ты не одинок. И мне Афина кажется очень милой. – Я опять похлопала Поли по колену, но теперь в этом жесте не было ничего манипулятивного. – Честно говоря, я считаю ее очаровательной, умной и немного суровой.

Поли с нежностью улыбнулся:

– Чем-то она похожа на тебя.

Это заставило меня на минутку задуматься. Я не могла представить, чтобы кто-то посчитал меня суровой. Это было неправдой. На свете есть много людей, сторонящихся высоких женщин, говорящих все, что им вздумается, но я не считала себя такой.

К счастью, мне не пришлось придумывать, что сказать в ответ. Решительно кивнув, Поли продолжил:

– Думаю, у меня нет никаких причин скрывать от тебя ту историю. Мне кажется, что это давно ни для кого не секрет. Да ты и сама все можешь выяснить, так что дам тебе шанс получше узнать Афину.

– Поли, она твой друг. Ты не обязан ничего объяснять мне. Я не полиция, помнишь? Я просто продаю книжки, но если ты спросишь обо мне офицера Грин, она тебе расскажет, что я только и делаю, что шпионю за всеми подряд и сую нос не в свои дела.

– Офицер Грин. – Поли закатил глаза. – Ей наплевать на меня. Конечно, как и сержанту Векслеру, но кажется, вы двое хорошо ладите, так что, может быть, он не такой плохой, каким кажется.

Не в первый раз Поли упомянул о Брэнсоне в таком ключе. Но если подумать, то и меня можно охарактеризовать весьма нелицеприятно.

– Во всяком случае, прости меня, если я заставляю тебя нарушить заветы вашей дружбы.