Хтонь в пальто

Нет, погодите, а как же творчество? Кто картины рисует, кто музыку пишет, кто сочиняет книги или строит сложнейшие чертежи — например, как Вик на прошлой работе. А надоело творить — посмотри фильм, сходи на концерт, прогуляйся по городу, с друзьями в кафе посиди! Где тут место для скуки?

— Я бы так не сказал, — мягко возражает Лютый.

— Вы хтонь, — отрезает заказчик. — Где вам понимать.

— У меня есть знакомые люди, да и я тоже…

— Думаете, они стали бы вам жаловаться? А вы — все еще хтонь.

Лютый скрипит зубами: почему нельзя плюнуть и уйти? Нет, вообще-то можно: заявить, что задача не в его компетенции, и попрощаться. Пускай Крис отправляет Лию, чтобы она голову ломала.

Но если встанет и уйдет, это сильно ударит по самолюбию. Не новичок, чтобы из-за характера заказчика все бросать, даже не попытавшись. Да и спецом по чаю недаром прозвали, а?

Заказчик приподнимает брови: ну, где рецепт, как стать хтонью?

— Я вижу на скатерти чайные разводы, — холодно замечает Лютый, — значит, чай тут имеется. Давайте все-таки выпьем? Я настаиваю.

Заказчик закатывает глаза:

— Давайте.

Шумно встает с табуретки, достает из шкафчика упаковку чая и бросает на стол.

Ну что, кто тут главный?

Все время, пока кипит вода, заказчик барабанит пальцами по столу. А Лютый демонстративно молчит, наблюдая за пузырьками, поднимающимися со дна чайника. Красивый чайник, между прочим: стеклянный, с желтой подсветкой. Купить себе, что ли, такой же, как только старый окончательно умрет?

Но думать надо не о чайнике. Что заказчику сказать? Еще поспрашивать о причинах странного желания, а затем, отталкиваясь от них, убедить, что человеком быть тоже неплохо? Вдруг он выпьет чаю и расслабится, подобреет, охотнее слушать начнет..

Не отворачиваясь от чайника, Лютый присматривается к заказчику хтонической стороной. Ух, вот это иголки, прямо как у дикобраза! Он со всеми такой ершистый? Не больно его друзьям? А есть ли у него друзья?..

Стоит погладить иголки, как они тут же складываются, обнажая… А это уже интереснее!

Чайник щелкает кнопкой: наконец вскипел.

— Значит, быть человеком вам скучно?

Лицо у заказчика все такое же надменное, но в словах гораздо меньше яда:

— Скучно. Человек — это просто человек. А хтонь — это хтонь. У нее зубы и когти, она опасная, к ней никто не полезет.

«Можно подумать, к твоим иголкам многие лезут!» — мысленно фыркает Лютый. И мысленно же чешет затылок: яснее не стало. Человек — это человек, а хтонь — это хтонь, спасибо, капитан Очевидность! Неужели он думает, что жизнь хтони настолько отличается от человеческой?

— Возможно, я вас разочарую, — осторожно начинает Лютый, — но хтони живут так же, как люди. Мы тоже снимаем квартиру и ходим на работу, а свободное время проводим с друзьями или за книгой.

Заказчик стучит кружкой о стол:

— Но вы делаете это иначе! Вы по-другому видите мир, и мир по-другому видит вас. Только вы этого не замечаете, потому что никогда не были людьми! Вы не знаете, как чувствует себя человек.

Лютый отпивает чаю и кивает:

— Ну и как же чувствует себя человек?

И голову подпирает кулаком: я внимательно слушаю, рассказывай, не стесняйся.

— Человеку страшно, — заказчик отодвигает кружку и сплетает пальцы в замок. — Мир жесток, а человек беззащитен. Его могут ножом в подворотне пырнуть — и все, будто и не было. Могут бизнес отобрать. Подставить, спустить на дно. Да просто ногу в автобусе оттоптать! А у него ни когтей, ни зубов, чтобы себя защитить.

— А хтони, значит, зубы покажут — и все проблемы сразу решатся?

— Нет! — он яростно мотает головой. — Но когда ты страшный, когда некого бояться — жить проще.

Лютого накрывает волной его страха: ледяного, пронзительного, сбивающего дыхание. Но хорош был бы, если бы поддался! Поэтому Лютый отмахивается легким движением головы и вздыхает: какой ребенок. Это только воображать классно, как тебя все бояться будут, а на деле ничего интересного.

Но там, под иголками, было кое-что еще кроме ледяного страха. Покажет или нет?

Заказчик отпивает чаю, на мгновение встречается глазами и бормочет, уставившись в стол:

— А еще хтонь — это немножко чудо. Она же нечеловеческая. Она крутая и великая, она знает, что делает. Люди где-то там, внизу, а хтонь…

И вдруг, уткнувшись в ладони, всхлипывает.

— Эй, ты чего? — теряется Лютый: на заказах у него еще не рыдали. Протягивает руку, но, закусив губу, гладит все-таки хтонической стороной: мягко, бережно, едва ощутимо.

— Родители говорили: «Тебя ждет великое будущее!» — Заказчик хлюпает носом. — И где оно? Я не был лучшим студентом, не построил карьеру, не открыл свой бизнес. Сидел и боялся: мир такой жестокий, как я буду? Хотел стать не-человеком, чтобы и мир для меня был другой, и… и я для мира был другим. Думал, вы мне поможете, но… Я не знаю, что делать!

Лютый касается его плеча, и заказчик, обняв за шею, захлебывается рыданиями. Правильно, пускай поплачет, не надо держать в себе. И как сразу не разглядел под маской надменности обиженного и напуганного мальчика?