Хтонь в пальто

Ноги сами ведут куда надо, остается только удивляться изменениям. На углу раньше был хозяйственный, а теперь открыли кондитерскую. В этом дворе наконец поставили новенькую детскую площадку — как же Крис в детстве мечтал о качелях на цепочках! Соседний дом перекрасили в нежно-голубой — выглядит как волшебный кусочек лета в сердце холодной осени.

Вот знакомая арка; Крис машинально перепрыгивает поребрик и сжимает кулаки. Только бы родители были дома, только бы впустили — уж он постарается заболтать!

Погладив дверь подъезда, Крис набирает на домофоне квартиру — семнадцатая, надо же, помнит.

— Да? — отвечает мамин голос, и сердце подпрыгивает к горлу.

— Мам, это я… — как можно печальнее бормочет Крис.

— О господи, — выдыхают в трубку.

И дверь открывается.

«Все будет хорошо», — успокаивает себя Крис, поднимаясь на второй этаж. Но колени предательски дрожат, а сердце колотится в ушах, так что даже собственных шагов не слышно. Что же скажут родители, когда увидят спустя семь лет? Не отвесят ли затрещину до искр в глазах?

Мама ждет у двери, сверлит недоверчивым взглядом, будто спрашивая: «Это правда ты, а не хитрый призрак, притворившийся тобой?»

— Привет, — робко здоровается Крис. Поднимает повыше воротник водолазки, взъерошивает волосы — всегда ругали за эту привычку: «Чего лапаешь, в сосульки превратятся!»

— Выкрасился, будто попугай. — Мама неодобрительно цокает языком, и кажется, что волосы тут же испуганно превращаются из фиолетовых обратно в пшеничные.

К счастью, не выносят в подъезд машинку с требованием побриться налысо — наоборот, открывают пошире дверь и кивают: заходи. Крис, все так же робея и едва разбирая слова из-за грохота сердца в ушах, переступает порог — и чуть не отпрыгивает обратно, наткнувшись на тяжелый взгляд отца.

— Нагулялся? Понял, что родители больше знают о жизни?

— Понял, — виновато кивает Крис. И для большего эффекта опускается на колени. — Вы во всем были правы, я столько натерпелся от хтоней…

Кажется, это срабатывает — мама всплескивает руками:

— Ну куда ты в грязь?! Как был обалдуем, так и остался!

А отец похлопывает по плечу:

— Вставай, пойдем на кухню. За чаем все расскажешь. — И прибавляет тише: — Мы рады, что ты вернулся.

Крис неловко улыбается и мысленно скрещивает пальцы. Ах, знали бы они, зачем он вернулся на самом деле!

Час спустя Крис вываливается из подъезда, выдыхает и отписывается Санне: «Они собираются завтра утром, вот адрес. Сейчас вернусь — будем соображать».

Поверили! Купились! Пока пили чай, родители, конечно, выспрашивали, что случилось. Крис вдохновенно врал, как хтони, с которыми сталкивался, оказались жуткими чудовищами. «Вы были правы, мне так стыдно за побег…» А мама гладила по плечам: «Бедный мальчик, натерпелся».

Придется Вику до конца дня носить его футболку: водолазка насквозь промокла от ледяного пота. Зато удалось убедить родителей, насколько важно встретиться с главой секты: «Да, наедине; ну мам, пап, я уже взрослый», а заодно отговориться от ночевки в их квартире: «Мне надо настроиться и осознать радость нового пути».

По лестнице Крис бежал, перепрыгивая через ступеньки: чудилось, что родители все поняли, сейчас догонят — и мало не покажется. К счастью, обошлось.

Звенит уведомление: «Отлично, ждем тебя». Крис машет на прощание двору, в котором вырос, и спешит к метро.

В общем и целом детство здесь было неплохим: карусели, лазалки, приятели из соседних домов. Но до сих пор ноют шрамы ниже пояса, закрытые татуировками, — и этого он родителям никогда не простит.

Ребята с других точек расходятся около двух, а Крис, Гор и остальные сидят до вечера: обсуждают, как спровоцировать сектантов. Но приедет ли полиция? Вдруг сочтут причину недостаточной для задержания — а сектанты потом ка-ак отыграются!

— Может, рассказать полиции, как вы на заказ ездили? — предлагает Крис.

— У нас нет доказательств, — бурчит Лютый, все еще не отходя от Вика. — Мы скажем одно, они — другое… — Он вздыхает. — Повязать бы всех сразу или хоть самых борзых и активных.

— Что-нибудь придумаем, — обещает Вик. Лютый, кивнув, утыкается ему в плечо: кажется, от усталости и нервов его совсем не держат ноги.

В конце концов совместными усилиями они придумывают план — не идеальный, даже по-своему опасный. Но если сработает, то как минимум самые активные сектанты окажутся за решеткой.

Крис провожает до метро заметно успокоившуюся Тори и нервно стреляющего глазами Лютого. Последний, прощаясь, обнимает:

— Умоляю, будьте осторожны.

— Обязательно, — обещает Крис.

В ожидании поезда он вертит в ухе сережку-кольцо. Интересно, колдовство Гора уже развеялось? Вот бы оно помогло завтра!

Перед сном Крис напивается успокоительного, но все равно полночи ворочается. Вместо сна в голову лезут воспоминания: как родители морили голодом и били ремнем по рукам — правда, несильно, чтобы не оставалось синяков; как переодеваться на физкультуру приходилось в дальнем углу раздевалки, чтобы никто не увидел кровавых полос ниже пояса; как хотелось написать заявление, но казалось, что ему, мальчишке, никто не поверит.