Хуан Дьявол (ЛП)

Она взяла его за руку и мягко повела за собой, с тем же болезненным беспокойством защитить его детство, спасти от возможных и невозможных опасностей. Они вошли в спальню, и сели спиной к окнам. Перед этим она взглянула на красное пятно костра, горевшего вдали, в просвете кофейных плантаций.

Воздух, подувший с той стороны, казалось, принес чувственный ритм музыки, раскаленный запах костров, что лизали склоны горы. Воздух словно наполнился мрачными предчувствиями, дурными предзнаменованиями, которые появились с рождения Ренато Д`Отремон, и вновь ожили над его белокурой головой.

– Я должна защитить тебя от самого себя, Ренато. Своего злейшего врага ты носишь внутри. Это твое безрассудное сердце, которое всегда жаждало само себе навредить. Сначала дружба этого негодяя, которого ты ненавидишь. Теперь любовь женщины, запрещенной по человеческим и божественным законам.

– Нет закона, который запрещает сердцу чувствовать. Разум думает, а сердце чувствует.

– Разве не существует сознательного греха? Думаешь, нет греха в том, чтобы развлекать себя запретными мыслями? Мало иметь наше имя и родиться Ренато Д`Отремон, нужно научиться им быть, принимать обязанности общественного положения, судьбы, власти. Ты родился влиятельным, богатым, со всеми почестями и преимуществами. Ты должен защищать то, что другие создали ради тебя.

– Думаю, ты превзошла себя в своих упреках, мама. Хотя я не сделал ничего недостойного.

– Я верю, что Бог поможет тебе этого не совершить, но для этого должен проявить волю. Не возвращайся в Сен-Пьер. Останься, подожди по крайней мере рождения сына. Разве ты не чувствуешь, что с этим созданием, которое родится, появится надежда на новую жизнь?

Ренато опустил голову. Долгое время он пытался ответить, словно копаясь в своей совести и опускаясь в ее глубины. Затем он поднял глаза, посмотрел на Софию, и отказался:

– Я живу лишь раз, мама. Хочу жить своей жизнью. Понимаю твою точку зрения, но ты должна понять мою. Мне хочется жить своей жизнью, которая бы кипела в моих венах, а не ту, как ты хорошо сказала, которую кто-то создал для меня. Тебе достаточно не делать ничего недостойного или пытаться не делать. Думаешь, я мало мучился? Поздно я понял правду своего сердца. Почему я был так слеп?

– И поскольку ты уже совершил ошибку, почему бы тебе не принять ее последствий?

– Потому что не могу, мама! Не могу довольствоваться этой легкомысленной и ограниченной жизнью, которую ты предлагаешь. Не могу быть рабом куска земли, букв своей фамилии. Я бы хотел, но не могу. Мои слова ничего не стоят, даже если ты вырвешь их из меня, ничего не стоят клятвы, если поклянусь в том, чего не смогу выполнить. Не мучай меня, мама. Это бесполезно. Пусть свершится моя судьба.

– Ну почему твоей судьбе нужно лететь в пропасть?

– Потому что таковы все Д`Отремон, мама: жить и умирать ради страстей.

София попыталась остановить быстро удаляющегося сына, но не смогла. С бесконечным отчаянием в глазах она смотрела, как тот уходит, а затем упала в кресло и зарыдала. Дверь спальни открылась, Баутиста извинился:

– Простите, что так вошел.

– Где Янина?

– Я не нашел никого, кого можно было отправить на ее поиски, даже служанку, чтобы та могла спросить у вас разрешения войти. Поэтому так вошел. Все гуляют, но с разрешения сеньоры, завтра я преподам им урок. Похоже демон вселился во всех. Никогда еще в Кампо Реаль не случалось такого. Но Янина немедленно вернется, сеньора. Уверен, она, должно быть, занята каким-то пустяком.

– Янина тоже наверху. Я видела своего сына, и поняла, что нет серьезных причин увольнять ее.

– Если сеньор Ренато считает, что должен выкинуть всех, то в первую очередь сеньору Айме.

– Что ты говоришь?

– На той стороне дома нет света.

– Она отдыхает и спит. Не тебе ее судить. Понял? Я требую от всех большего уважения и почтения для жены сына. По крайней мере сейчас.

– Теперь и в дальнейшем я буду делать в этом доме то, что вы говорите, донья София. Вы единственная хозяйка, которую мы признаем, мы верные и давние. За вас мы жизнь отдадим. Мы с племянницей это чувствуем. Конечно же, сеньор упорно стремится выгнать ее отсюда.

– Поищи ее, Баутиста, найди. Мне ничего не нужно.

– Сеньору тоже ничего не нужно. Он в столовой и сам себя обслуживает. Он пьет, как в худшие дни: один, и рюмку за рюмкой. В этом есть судьба хозяина дона Франсиско. Выпивка была для него лучшей компанией. Моя сеньора, на праздниках, с друзьями, со всем, что есть у важного господина. Пусть даже он грешил этим, но все равно был великим.

– Замолчи, Баутиста, делай то, что я сказала. Приведи Янину.

– Уверен, сеньора ошибается в Янине. Если сеньор и видел ее наверху, то только на секунду. Лишь маленькое любопытство. Руку отдам, что ее нет там, сеньора сама увидит. С вашего разрешения.