Худей!

Я не возражаю, если ты покажешь это письмо Майклу Хьюстону или врачам в Гласмане. Я думаю, что они согласятся. То, что я делаю, может оказаться лучшей терапией. Они рассудят: если я делаю это из-за чувства собственной вины, свидание с Лемке станет достаточным искуплением. Или, решат они, вступит в действие несколько других факторов: первое, Лемке рассмеется и скажет, что за всю свою жизнь не сумел наложить ни одного проклятья. Так он разрушит весь фундамент моей мании. А может, Лемке, увидев возможность заработать, солжет и скажет, что действительно проклял меня, а потом назначит цену за какое-нибудь шарлатанское лечение — но врачи будут уверены, что шарлатанский курс лечения от шарлатанского проклятия может оказаться эффективным.

Через Кирка Пеншли я нанял детективов и установил: цыгане сейчас движутся на север. Я надеюсь выйти на их след в Мэйне. Если что-нибудь случится, я дам тебе знать как можно скорее, а пока постараюсь не беспокоить тебя. Но верь, я люблю тебя всем сердцем.

Твой Вилли.

Он положил письмо в конверт, написал на конверте «Хейди» и оставил его на кухонном столе, потом вызвал такси. На ступеньках он ждал такси, все еще надеясь, что Хейди вернется раньше, и они смогут поговорить о том, что он попытался изложить в письме.

Но лишь шлепнувшись на заднее сиденье такси, он признался, что разговор с Хейди вовсе нехорошая идея. Разговоры с Хейди — часть прошлого, часть того времени, когда он жил в мирном городке Фэрвью. Если такие разговоры и ждут его в будущем, то… Если было впереди будущее, то оно лежало за развилкой дорог. Он должен был сделать правильный выбор, прежде чем раствориться в воздухе.

Глава 17 Вес 137 фунтов

Ночью Вилли остановился в Провиденсе. Он позвонил в контору и продиктовал послание для Кирка Пеншли: не вышлет ли он все имеющиеся фотографии цыган и номера их машин в отель Шератон в Южном Портланде, Мэйн?

Поездка из Фэрвью в Провиденс — сто пятьдесят миль. Вилли был на грани изнеможения. Впервые за неделю он спал без снов. На следующее утро он обнаружил, что в ванне номера нет весов. «Слава богу! — подумал Вилли. — Благодарю хозяев отеля, за эту маленькую любезность».

Вилли быстро оделся, с удивлением услышав свое прерывистое дыхание. В 8.30 он был в пути и вписался в отель Шератон к 18.30. Там его поджидало послание от Пеншли: «Информация добывается, но с трудом. Может занять день или два».

«Великолепно, — подумал Вилли. — Два фунта в день, Кирк, какая малость. Пять дней, и я сброшу всего лишь эквивалент весу пакета муки средних размеров».

Отель оказался круглым зданием, и комната Вилли напоминала своей формой отрезанный кусок круглого пирога. Его перегруженный мозг, который до сих пор справлялся со всем, нашел почти невозможным иметь дело со спальней с острым углом, Вилли подумал, что если форма зала ресторана такая же, лучше ему заказать обед в номер.

Он только вышел из ванной, когда послышался стук официанта. Надев халат, который администрация предусмотрительно снабдила карточкой, вложенной в карман: «Не укради», Халлек открыл дверь… и впервые его посетило неприятное ощущение балаганного уродца. Официант был молодым парнем не более 19 лет, с всклокоченными волосами и впалыми щеками, словно пародия на британских панк-музыкантов. Ничего выдающегося. С отсутствующим видом он посмотрел на Вилли. За каждую смену он видел сотни людей в халатах отеля: может, его заинтересованность слегка изменилась бы, если бы он посмотрел на счет и сосчитал размеры чаевых. Потом глаза официанта слегка расширились в испуге, который выглядел почти ужасом. Выражение лишь на миг промелькнуло у него на лице, потом выражение безучастности снова вернулось. Но Вилли все заметил.

Ужас. Почти ужас.

А выражение испуга осталось — скрытое, но осталось.

Вилли решил, что заметил перемену только потому, что к выражению лица официанта добавился новый элемент — завороженность.