Худой мир

Ситуацию, в которой оказался русский экспедиционный корпус, после второй победы подряд над так и оставшимися безымянными рисовыми полями, лучше всего описывала знакомая Олегу по его родному миру фраза «Странная война». Он уже точно не помнил, какой конфликт и почему удостоился подобного эпитета, но творящееся вокруг безобразие нормальным назвать было никак нельзя. Армада летающих судов вместе с множеством трофеев встала на стоянку в неполной сотне километров от стен Гонконга, надеясь выманить окопавшихся у укреплений японцев. И стояла так уже две недели, никуда не двигаясь и постепенно проедая содержимое кладовых. А успевшие понести очень и очень серьезные потери в первом же бою жители страны восходящего солнца не выманивались, намертво засев на подготовленных позициях и отказываясь оттуда уходить. Даже патрульные отряды не высылали, ограничиваясь разведкой в виде зачарованных птиц или каких-нибудь духов. Тем более, брать им у местных жителей было больше нечего. Да и самих жителей в оккупированных ими территориях не осталось, а редкие исключения в виде вытащенных из укрытий одиночек или в лучшем случае отдельных семей погоды не делали. Вот и приходилось боевым магам мотаться на летающих кораблях к океану, чтобы глушить взрывами рыбу. А иначе пришлось бы либо улетать куда подальше, либо по примеру медведей начинать сосать лапу.

Все деревни, которые попадались русским солдатам ближе чем на пять дней пути от океана, выглядели абсолютно одинаково: пустые стены, откуда вынесли даже то, что пришлось отдирать от пола и трупы. Много трупов: обезглавленных, посаженных на кол, закопанных в землю вниз головой, обмотавших деревья своими кишками, сожженных заживо, повешенных, просто лежащих штабелями в канавах и почти полностью лишенных плоти… Хотелось бы верить, что хоть состояние последних является работой решившей перекусить стайки нежити или каких-нибудь зверей-падальщиков, да только следы зубов на них попадались как-то редковато. Оккупанты не щадили никого, убивая и грудничков, и стариков, и лиц трудоспособного возраста. А в тех селениях, где повеселились их отряды, рисовое зерно было найти не проще, чем золотой самородок на Красной площади. Китайцы бежали от подданных Микадо как от огня, а потому даже если русские солдаты и хотели устроить с местными жителями бартер, то осуществить свое желание не могли ввиду тотального отсутствия последних. Оставалось лишь надеяться, что самураи загеноцидили не все население региона и большая его часть спряталась в Гонконге, особых проблем с продовольствием наверняка не испытывающем. А с чего бы, если он практически наполовину стоит на воде, занимая собой кучу больших и маленьких островов, между которыми в воде можно ставить сети? Конечно, возможности рыбаков не безграничны, а спрос на продовольствие там наверняка серьезно вырос из-за наплыва беженцев, но до обстановки блокадного Ленинграда в родной Олегу реальности им явно было далеко.

– Салаты, виноград и яблоки? – Когда отец Федор и Анрдрэ прибыли на борт «Котенка», то их уже ожидало роскошное по меркам экспедиционного корпуса угощение. – Откуда такое богатство?

– Когда последний раз летели в патруль, обследовали деревню, где серьезно занимались овощеводством и стояли хорошие фруктовые сады. – Олег помотал головой, стараясь отогнать подальше неприятные воспоминания. Он в своей жизни видел очень много разной дряни, но ему все равно периодически являлись в кошмарах три сложенные из отрубленных голов пирамиды: мужская, женская и детская. И самое ужасное заключалось в том, что это был не пример невероятной жестокости и военное преступление, устроителей которого можно скормить бродячим собакам и выдохнуть со спокойной душой, поскольку мир стал чище. Разыгравшаяся в безымянной деревне трагедия являлась рядовым эпизодом текущего конфликта, о котором никто и не вспомнит, поскольку на общем фоне он ничем не выделяется. – Когда туда пришли японцы, часть урожая еще была ну совсем не зрелой и потому осталась на ветках. А потом собирать оказалось уже больше некому.

– Поменяем нехристей. – Азартно потер руки отец Федор, набулькивая себе из стеклянного графина сто грамм водки, вообще-то представлявшей из себя разведенный водою медицинский спирт. – Хоть и заблудшие души, а могли к свету истинной веры обратиться. Жаль, не успели…

– Думаю, они и сами разберутся, куда и как им дальше идти в загробной жизни. Справлялись же как-то многие тысячи лет до тех пор, пока увидели первых христианских миссионеров. – Олег чисто символически пригубил алкоголь, сглотнув буквально пару капель. Целительские навыки – это конечно хорошо, но эффект опьянения по сути своей является лишь анестезий, которую включает отравленный спиртом организм, чтобы не испытывать страданий от отмирания клеток головного мозга. – Отец Федор, я вот никак не могу понять… Почему вы с Андрэ меня так резко из команды «Воздушной танцовщицы» на вольные хлеба списали?