Художественная культура русского зарубежья, 1917–1939

В хранящейся в Лейпциге переписке послереволюционного периода затрагиваются многочисленные вопросы коммерческих и дружеских взаимоотношений двух издательских домов. Это – денежные расчеты, продление договорных обязательств, переиздание нот[1361], высылка необходимых экземпляров печатной продукции для предстоящих концертов и спектаклей. Кроме того, сообщается о деятельности упомянутого в письме Бесселя акционерного общества. Но наиболее важными и интересными являются проблемы авторского права на издания и постановки, а также организация и функционирование совместного склада русских музыкальных издательств в Париже.

Деятельность издательства «W. Bessel & Cie.» в зарубежный период протекала достаточно трудно, многое приходилось начинать сначала. Надежды на возвращение имущества и собственности фирмы в России постепенно улетучивались. 13 апреля 1920 года Василий Бессель писал лейпцигским коллегам, что «главное препятствие состоит в том, что из-за революционных событий в России мы не можем беспрепятственно распоряжаться нашими складом, печатней и прочей собственностью, и поэтому наша деятельность по изданию и распространению нотной продукции, к сожалению, должна считаться ликвидированной на неопределенное время»[1362].

В послевоенной Европе было довольно сложно выжить и выдержать конкуренцию с существовавшими издательствами. Поэтому возникла идея объединения русских нотоиздательских фирм и создания совместного склада продукции. Издательство Бесселя совместно с «А. Гутхейлем»[1363] и «Российским музыкальным издательством»[1364] с начала 1921 года открыли такой склад в Париже по адресу: 3, Rue de Moscou. Попытки организовать подобное учреждение в Лондоне, по-видимому, не увенчались успехом[1365]. В конце 1921 года к Бесселю и Гутхейлю присоединяется издательство «М. Беляев»[1366].

Оживление концертной и театральной жизни в послевоенной Европе вызвало вновь активный интерес к русской классической музыке. Бессель пишет 28 апреля 1920 года: «В настоящее время в Англии, а также и во Франции, многие интересуются Мусоргским, и, чтобы удовлетворить интерес к этому выдающемуся композитору, необходимо во что бы то ни стало срочно подготовить некоторые новые издания»[1367].

Будучи полноправным издателем сочинений Римского-Корсакова, Бородина, Мусоргского, Глазунова и других русских авторов, Бессель стремился выяснить потребности музыкального рынка: насколько велик интерес к русской музыке, возможно ли поставить их произведения в оперных театрах Европы. Постепенно восстанавливались и старые контакты. Так, постановки «Бориса Годунова» в Италии осуществлял миланский нотоиздатель Риккардо Сонцоньо (Sonzogno)[1368], купивший еще до войны права на этот спектакль.

Деятельное участие в организации театральных постановок принимало издательство «Breitkopf & Härtel» как официальный представитель Бесселя. По существовавшему еще с довоенных пор договору все необходимые нотные материалы (партитуры, оркестровые и хоровые голоса, партии солистов, либретто и др.) печатались в их типографии. Лейпцигская фирма, защищая издательские права своего партнера, заботилась и о собственной коммерческой выгоде, получая проценты за напечатанные сочинения и выдачу постановочных материалов театрам. В целом по переписке можно получить достаточно объемное представление о сценической жизни русских опер в Европе.

Один из наиболее важных и сложных вопросов, затрагиваемых в письмах, – охрана издательских прав[1369]. В зарубежный период он впервые звучит в уже цитированном письме от 13 апреля 1920 года: «Я прошу Вас о любезнейшем уведомлении, какие договора и договоренности между нашими фирмами существовали по достижению защиты напечатанных нами произведений в странах, вступивших в Бернскую конвенцию[1370]. Считаете ли Вы возможным применить меры против перепечаток в Англии?»[1371]