Художник

Иржи усмехнулся своему отражению: да, он молод, красив, богат, занимается любимым делом. У него есть любящий и любимый брат, посвятивший ему свою жизнь. И чем он ему за это заплатил? Проблемами? А ведь Бернат, со всем его богатством, безумно одинок. У него нет жены, детей… Нет, конечно, поползновения были… Но Бернат быстро выяснял, что претенденткам на его руку требовались деньги и … тело Иржи. «Ты тогда обижался на меня и кричал, — усмехнулся младший, — но я чем виноват, если повода никогда никому не давал. Может, только самим фактом своего существования. И не мудрено, что Берната достала эта ситуация, заставившая упечь меня в эту золотую клеть».

Он вышел из ванной, надел белоснежную рубаху, сверху — мягкую свободную курточку вроде короткого сюртука, свободные светло-шоколадные брюки и такие же туфли. Взяв карту от номера и свою кредитку, он открыл входную дверь. Там его взору предстал широкий, выстланный ковром коридор, опоясывающий наружным периметром номера, и узкие стрельчатые окна несущей стены. В межоконных промежутках и рядом с дверями располагались светильники, рассеивающие в воздух приятный и мягкий свет. Ну, а рядом на стуле, с газетой в руках, сидел охранник брата.

При виде вышедшего Иржи тот вскочил и глупо заулыбался, не зная, куда девать газету и руки. Молодой человек улыбнулся в ответ:

— Вставай, пойдем в ресторан. Как тебя звать?

— Игнац Ковач… Можно Игнац… — Краснел и заикался здоровый мужик.

— Ну, просто Игнац, пошли, поужинаем. Приглашаю.

Иржи, обнажив улыбкой кончики ровных белых зубов, пошел вперед. Вспотевший и пыхтевший, как паровоз, охранник — за ним.

Едва открылась дверь ресторана, к ним тут же подлетел весьма расторопный мужчина:

— Смею пригласить Вас в наш замечательный ресторан! На выбор есть несколько свободных столиков: у эстрады, где сейчас выступает наш ансамбль, вон там, под фонариками, в vip-зоне, у панорамного окна, но, к сожалению, сейчас темно и наших удивительных пейзажей не видно, и у стены. Там тихо, тенек. Специально для уединяющихся парочек. — Мужчина кинул оценивающий взгляд на охранниково мускулистое тело.

Иржи засмеялся:

— Вот как раз нам это местечко и подойдет. Не хотим светиться, знаете ли.

Метр пригласил их следовать за собой. И, снимая со стола табличку «Забронировано», он немного наклонился к молодому человеку и шепнул:

— Вы не смогли бы мне оставить свой автограф? Моя жена так любит ваши работы! У нас Вашими портретами и репродукциями вся стена увешана!

Иржи засмеялся:

— Ну, раз так, тогда, конечно. — Взяв протянутую ручку, он спросил: — Жену зовут как?

— Агнета, с Вашего позволения!

И тогда, закусив губу, Иржи написал на протянутом листке:

«Милой Агнете — с безграничным уважением к Вашему бесконечному терпению… — Иржи Измирский»

— Так пойдет? — Пряча в глазах шальные искорки, спросил он.

— О, да! — Начал кланяться мужчина. — Она действительно, с бесконечным терпением ищет и скупает репродукции… Вы же понимаете, что Ваши работы мне не по карману…

— Ничего страшного. Станете директором ресторана, купите ей эскиз. Они гораздо дешевле!

И, пригласив охранника присесть, сам уселся спиной к залу. Пробежав глазами меню и карту подаваемых вин, Иржи сделал заказ для обоих. Блюда были выше всяческих похвал, и они вдвоем отдали им должное, запивая терпким красным вином.

Тем временем, после исполнения симфоническим квартетом стилизованной под народную музыки, на сцену вышел конферансье и промурлыкал в микрофон:

— А теперь встречайте! Мадемуазель Эстер!

Народ в зале радостно зааплодировал.

— Она споет чудесную балладу, написанную по мотивам легенд, окутывающих своими мистическими тайнами бывший замок!

— Просим! — раздавались отдельные пьяные выкрики. Иржи удобно откинулся на спинку стула и покатал на языке сладко-вяжущую жидкость. Мысли, под влиянием хорошего ужина, поплыли, обращаясь в зрительные образы, куда начал вклиниваться нежный и грустный голосок певицы: