Художник Её Высочества

Пришли дети, им сунули сигареты с вареньем и спровадили гулять. Вернулись жены Двухголового, их заотправляли туда же, но жены резонно высказались в том плане, что если придет еще кто, придется заседать в том числе в туалете и неосвещенной кладовке. Забрали с собой бумагу, ручки, минералку, мобильники и ушли на свежий воздух. В парке расположились в тени пирамидальных тополей. Для посторонних — пикник, на самом деле — координационный комитет. Решались вопросы, которым несть числа, звонили в Москву по спутниковой связи, информировали эзоповым языком, договаривались, утрясали, готовились. Пикник продолжался до позднего вечера. Потом подошёл транспорт. Бумажный пожав руки Двухголовому, сел в автобус с командой. Через час «Антей» взлетел и взял курс на запад. Степан сидел на жестяном ящике, пупырышки заклепок которого немилосердно впивались в ягодицы, приходилось всё время ёрзать задом, и пытался высмотреть в иллюминаторе хоть какую-нибудь тьфушность. Ничего он не видел.

— Не спится?

Подсел Кочкин. Они помаленьку разговорились. Степан узнал, что «Ситал» переводится как английское сложносоставное слово: sight — взгляд и talent — талант, что при комбинировании дало «Sital» — «взгляд таланта», и без всяких там открытых закрытых слогов в прямом русском прочтении звучит «Ситалом». Так уж напридумывал эстетствующий владелец завода.

— Откуда название — «Ессей»? У грузин есть коньяк «Енисели». Похоже.

— «Ессей»-то? Озеро в тайге. Пьянствовал я там на берегу.

— И что, что пьянствовал? Название понравилось?

— Не то чтобы. Пока задремал, ко мне в кружку со спиртом лист вонючий с куста свалился с гусеницей в палец толщиной.

Вот, оказывается, как создаются бессмертные рецепты.

— Значит, и про нганасанский рецепт ты насочинял?

— Обижаешь, начальник! Там был у нас нганасанин. Он мне говорит: «У нас в деревне пастух Ачыга уху очень любит. Гурман страшный! Когда варит, раздевается догола и стоит так рядом до тех пор, пока уха не сварится, привлекает рестораном тела комарьё. Они паром обвариваются и в котёл падают. Ачыга утверждает, что уха без комаров не навариста и несъедобна». У них там знаешь, какие комары? Упыри размером с кошку. Сядешь по-большому в тайге — и попы нет. Мешочки сухие.

— А причем здесь ты?

— Так я это… со сна гусеницу вместе со спиртом проглотил. Идея висела в воздухе. Уха с комарами, спирт с гусеницей.

Он объяснил, как выковырял из кружки листик, а занятый листиком, проглядел саму гусеницу, почувствовав её пьяные судороги уже у себя в горле.

Степан нахохотался себе в колени до того, что те стали горячими, а отхохотавшись, понял, что до Москвы всё равно уже не заснет.

— Мне нравится что-то новое придумывать. Хочется какой-нибудь вечный напиток сваять. Чтоб потомки через миллион лет от него косели. Про французский «Кальвадос» слышал? И я говорю, что мерзость редкостная, как наш «Угу-ттуу» — «Утром Гришка Умер — Ты Тоже Умрешь Утром». Профдеформация серости — хроническая потенциальная яма. Однако один знаменит на весь мир, падла такая, и другой стал знаменитым после того, как публика поняла, что пила для скорости не вино, а тормозную жидкость.

— Ты честолюбив?

— Как все. Знаешь, мы делаем водку «Серебро Сибири». Водка отличнейшая. С медком. Этикетку я к ней тоже сам придумал, когда неделю отдыха взял за три года. Березка стоит в инее. Так слева от неё, чуть повыше сугроба, у ствола, веточками написал свою фамилию, не удержался. Честолюбив, наверное. А если тщеславен — то не больше других. Уауых, мать моя родина, как спать охота! Подремлю я.

До столицы лёту пять часов, «Антей» уже пошёл на снижение, когда Степан растормошил винодела.

— Ты знаешь, я когда твоего «Ессея» приговорил, меня как током шибануло и захотелось вдруг пейзаж написать цвета, вырви глаз, Чего ради? Я их не перевариваю. Только изредка вынужденно, в качестве фона фигурам.

— Бывает, — Кочкин зевнул в детский кулачок до слезы. — Я тоже «Ессей» делал без особой охоты. У меня папа ведь начальник тюрьмы. Я, понимаешь, с пробирками ессеевскими гондурасюсь, а он зашел ко мне в лабораторию вечером, да про свое горе. Какие-то у него отпетые бандюки сбежали, ищут теперь страной. Не получился «Ессей», если честно. А «Терпсихора» получилась?

И в глаза заглядывает, что малый ребёнок, смастыривший из песка кривой куличек: правда же получилось? О, эти творческие люди! Неужели и он так же вопрос морщинами на лбу собирает: правда же кайфец? Ну не хуже же Джоконды? Степан обеими руками показал «пять».

— Я же прав был! — счастливо разулыбался винодел. — Когда для терпкости добавил кубебы, а аромат усложнил брусничным листом с мелиссой.